– Вы всегда ходите на первый показ в костюме? – спросила Елена.
– Еще как! Обычно я в нем стою в очереди.
– Расскажите про ваши костюмы! – попросила Елена.
– Ты про мои костюмы для показов или вообще про все, что я придумывал по «Звездным войнам», в том числе на Хэллоуин и четвертое мая?
– Мы хотим услышать про все и сразу! – ответила Елена и скосила взгляд на Гейба: – Так ведь? – Гейб поглядел на нее как на ненормальную.
Когда истории о костюмах Троя закончились, Елена допросила его о ярких моментах прошлых очередей. Потом она предложила устроить викторину по «Звездным войнам» – и сразу же поняла, что это плохая идея: она не могла ответить ни на один вопрос по приквелам и не хотела, чтобы Трой и Гейб раскусили, что она их не смотрела.
Вообще-то, Елена уже вполне могла бы их посмотреть. С тех пор, как папа переехал во Флориду, у нее было полно времени, чтобы посмотреть все три приквела, – но она все еще чувствовала, что этим предала бы папу. Конечно, папа и сам совершил предательство – уехал от нее, – но ей все равно не хотелось смотреть приквелы ему назло. Как будто они правда могли убить ее любовь к «Звездным войнам». Как говорил Йода, «Джедай использует Силу для знания и защиты. Не для нападения».
За утро мама Елены проехала мимо еще несколько раз. Елена просто махала ей и старалась делать вид, что отрывается по полной. Никто больше не вставал в очередь. Самым ярким событием вторника было появление фотографа из местной газеты, который хотел их сфотографировать.
– Не подскажете, где очередь на «Звездные войны»? – спросил он. У него была огромная камера с длинным черным объективом.
– Это мы! – обрадовался Трой.
– А… – прищурился фотограф. – Я думал, тут будет настоящая очередь. Люди в костюмах и все такое.
– Возвращайтесь вечером показа, – посоветовал Трой. – Мой По Дэмерон заставит вас выпрыгнуть из штанов.
Фотограф посмотрел на щеки Елены:
– Это Шрек, да?
– Вы издеваетесь? – не выдержал Гейб. – Это Йода.
В конце концов фотограф сделал крупный снимок Троя, державшего в руках фотографию, на которой он пятнадцать лет назад стоит в куда более интересной очереди. Обстоятельства складывались унизительно для всех них как личностей и для очереди в целом (черт, да они даже очередью не были; просто три замерзших фаната! [Три идиота, пришедшие на вечеринку, которой не было!] [Не люди, а статистическая погрешность!]).
Когда фотограф ушел, Елена не нашла в себе сил снова завязать непринужденную беседу. Гейб отпросился побродить по кварталу. Трой смотрел с телефона телевизор. Елена ненадолго вытащила свой собственный телефон: сфотографировала свои кроссовки с цветочками, выложила снимок в «Инстаграм» с подписью «Ноги постоянно затекают #СложноВОчереди» и немедленно убрала телефон обратно, чтобы не потеряться в сети и не начать радоваться жизни. Когда Гейб вернулся в очередь, он хмурился сильнее, чем кто-либо когда-либо хмурился при Елене. Даже ее мама. Это был самый длинный день в ее жизни.
К вечеру вторника в очереди воцарилось подавленное настроение. Подавленное, как Люк, взирающий на оба солнца Татуина. Елена прятала лицо всякий раз, когда мимо шли зрители. Она приободрилась только около десяти, когда подъехала мама: лицо надо держать. Елена с трудом поднялась на ноги и подошла к машине: все ее тело онемело от холода и неподвижности. Мама просунула в окно бутылку с горячей водой:
– Держи.
Бутылка была такой горячей, что Елена уронила ее на землю.
– Спасибо, – ответила она, поднимая грелку.
– Не думаю, что Джордж Лукас хотел, чтобы ты мерзла в очереди, – заметила мама.
– Не думала, что ты знаешь, кто такой Джордж Лукас.
– Ой, я тебя умоляю. Я смотрела «Звездные войны», когда ты еще не родилась. Мы с твоим отцом ходили на «Империя наносит ответный удар» пять раз.
– Повезло вам, – отозвалась Елена.
– У Джорджа Лукаса тоже есть дочери, – продолжала мама. – Он не хотел бы, чтобы юные девушки замерзали до смерти из любви к фильмам.
– Я стою здесь не ради Джорджа Лукаса, – ответила Елена. – Он даже почти не занимался сиквелами.
– Поехали домой, – предложила мама. – Будем смотреть «Империя наносит ответный удар» и пить горячее какао.
– Не могу, – ответила Елена. – Потеряю место в очереди.
– Мне кажется, за ночь оно никуда не денется.
– Спокойной ночи, мам.
Мама со вздохом протянула ей огромный стакан из «Старбакса»:
– Не замерзай. Если передумаешь, звони в любое время.
Елена села обратно и сунула в спальник бутылку с горячей водой. Она была просто прекрасна.
– Звони маме, – без всякого выражения сказал Гейб. – Я бы не отказался от чашечки горячего какао и «Империя наносит ответный удар».
В два часа ночи Елена поняла, что кофе был подставой: она хотела в туалет так сильно, что, кажется, вот-вот описается. Она оглядела товарищей по очереди: Трой завернулся в спальники и одеяло, как мумия, а Гейб несколько часов назад подтянул колени к подбородку и спрятал между ними голову. Елена тоже засыпала. Крепко. Теперь она никак не могла проснуться, а ее мочевой пузырь был готов лопнуть и болел. Она заерзала на месте. Гейб поднял голову:
– Что случилось? Тебе холодно?
– Нет, – ответила Елена. – То есть да, мне холодно. Но дело в том, что я… я сейчас намочу штаны.
– Не надо, – попросил Гейб.
– Не по доброй воле! Что мне делать?
– Иди где-нибудь пописай.
– Где?
– Не знаю. За машиной, что ли, спрячься.
– Это незаконно! – возмутилась Елена. – И мерзко!
– Не так мерзко, как описаться.
Елена зажмурилась:
– Бли-и-и-и-ин… А вы где писаете?
– В кинотеатре.
– И вам ни разу не надо было ночью?
Он развел руками:
– Ни разу.
По щекам Елены потекли слезы.
– Не плачь, – попросил Гейб. – Это не поможет.
Елена плакала все сильнее. Скоро она опозорится.
– Ладно, – Гейб поднялся на ноги. – Пошли.
– Куда пошли?
– Туда, где ты сможешь пописать.
– Нельзя уходить, не сказав Трою, – возразила Елена. – Кодекс Очереди.
– А еще в Кодексе Очереди сказано, что в очереди не должно вонять мочой. Пошли.
Гейб позаимствовал у Троя огромный стакан из-под колы. Елена осторожно поднялась, и они зашли за кинотеатр.
– Так, ладно, – Гейб протянул ей стакан. – Заходишь за мусорку, писаешь в стакан, выбрасываешь его в мусор.
– А если тут камеры? – спросила Елена, принимая стакан.
– Тут уж ничем не могу помочь. Это не «Миссия невыполнима», это жизнь.
– А если мне не хватит места? Откуда мне знать, сколько я писаю?
– Если бы в твой мочевой пузырь влезало больше полутора литров, мы бы сейчас тут не стояли.
Она застыла на месте, кусая губу.
– Елена!
– Что?
– У тебя правда нет других вариантов. Пописай уже в стакан.
– И то верно. – Она осторожно зашла за мусорку. – Только не подслушивай!
– Ты что, никогда не писала при других людях?
– При парнях, – крикнула Елена, – никогда!
– Я тоже не в восторге! – крикнул в ответ Гейб и принялся громко мурлыкать мелодию «Имперского марша». Елене показалось, что опять звонит мама.
Она осторожно сняла все штаны и присела над стаканом, стараясь не касаться его и не пролить ни капли и все еще не прекращая плакать. Гейб громко мурлыкал мелодию. Закончив, Елена закрыла стакан крышкой и вышла из-за мусорки: