Прозвучал гудок поезда и Айви обернулась. Грегори взорвался от смеха.
— Лучше помолиться, Айви. Я слышал рассказы о Тристане, ставшим ангелом, но никто не видел мерцающего Эрика. Надеюсь, ты была хорошей девочкой.
Гудок поезда зазвучал снова, громче, ближе. Айви подумала, что возможно она успеет перебраться на другую сторону. Она слышала шум поезда за деревьями, близко, слишком близко к реке.
Грегори шел неуклонно назад, и Айви разгадала его план. Он будет держать ее на мосту между собой и поездом. Ее считали достаточно безумной девушкой, способной броситься под поезд, так что допустимо, если она попробует сделать это еще раз.
Как только Грегори переместился назад, Айви последовала за ним.
— Ты ошибаешься, — сказала она. — Это все из-за тебя, Грегори. Ты боялся разоблачения. Ты боялся остаться с твоим настоящим отцом, который никогда бы не смог дать тебе такие деньги, как Эндрю.
Рот Грегори приоткрылся, и он уставился на нее. Она застала его врасплох. Они были недалеко от берега сейчас, и он неуверенно отступил.
Айви медленно двигалась к нему. Если он споткнется, у нее будет шанс.
— Ты не думал, что я знаю всю историю, не правда ли, Григорий? Самое смешное, что в день, когда ты убил свою мать, я не видела тебя там. Я бы никогда не увидела, из-за отражения на стекле. Если бы ты оставил меня в покое, я никогда бы не догадалась, что это ты.
Она увидела, как его лицо темнеет. Он сжал кулаки.
— Давай же, — бросила ему вызов Айви. — Иди за мной. Толкни меня с рельсов, но это будет еще одним убийством в твоей голове.
Она посмотрела вниз. Десять футов, еще десять футов и у нее будет шанс, даже если она упадет.
— Каролина дала Эрику ключ, — продолжила Айви. — А Эрик оставил его мне. Я нашла несколько бумаг в часах Эндрю.
"— Еще девять футов".
— Очень интересное письмо от твоей матери, — сказала она ему.
"— Восемь футов".
— И, так же, медицинское заключение.
"— Семь".
— Я отнесла их в полицию, час назад, — сказала Айви.
"— Шесть футов".
Грегори остановился. Он стоял совершенно неподвижно. Айви тоже. Затем, без предупреждения, он бросился на нее.
Тристан добрался до Уилла, когда от дома отъезжала темная машина. Своим острым зрением он увидел человека внутри и удивился: почему детектив, который расследовал нападение на Айви, посещал Уилла?
Уилл в одиночестве стоял на своем крыльце, так глубоко погруженный в своих мыслях, что Тристан не смог проскользнуть в него. Он увидел карандаш в кармане Уилла и вытащил его, но Уилл не заметил.
Тристан постучал карандашом по деревянному столбу и написал свое имя, материализовавшимися пальцами, и подчеркнул его дважды, удивленный новой силой, что он почувствовал в своих руках.
— Тристан! — сказал Уилл, и Тристан проскользнул внутрь его сознания.
Он не стал терять времени на долгие объяснения.
— Айви нуждается в помощи. Она ушла к мостам, считает, что Грегори удерживает там Филиппа. Это ловушка.
— Я должен взять ключи, — ответил в уме Уилл, и поспешил внутрь.
— Нет!
Уилл остановился и посмотрел вокруг, смущенный.
— Просто беги. Беги! — настаивал Тристан.
— Весь путь к мостам? — удивился Уилл. — Мы никогда не попадем туда вовремя.
— Я доставлю тебя туда, — сказал Тристан. — Мы можем добраться туда быстрее, чем на машине.
Он понимал, как безумно это звучит, но знал, что это была правда. Последняя темнота дала ему больше сил, чем он когда-либо имел, возможности, которые он еще не опробовал.
— Доверься мне, — сказал Тристан. — Ради Айви, доверься мне, — умолял он, хотя никогда полностью не доверял Уиллу.
Уилл взлетел, и они двигались вместе, как один. Тристан почувствовал изумление и страх Уилла.
"— Что произошло с Айви? Что происходит с моим телом, оно полностью принадлежит Тристану? Что люди видят?"
— Я не думаю, что они нас видят, — сказал Тристан. — Но я знаю, не намного больше, чем ты.
Они были на извилистой дороге. Пока они путешествовали, странные голоса витали вокруг них.
"— Что за голоса в моей голове? — интересовался Тристан. — Или они возникают в сознание Уилла? Может это человеческие голоса, собранные вместе и доносящиеся эхом с местности вокруг них".
Бормотание голосов казавшиеся сначала нечетким, становилось громче и яснее: шумная болтовня и ясное пение, угрюмые, угрожающие и высокие голоса выделялись по сравнению с остальными.
— Что это? — закричал Уилл, закрыв уши руками. — Что я слышу?
— Я не знаю.
— Что это такое? Я не могу остановить это! — сказал Уилл, тряся головой, как будто это поможет ему, избавиться от голосов.