========== Часть 1 ==========
Итак. Метка проявляется тогда, когда человек впервые представляется. Так как Пеннивайз пробудился намного позже - то метка проявилась у Билла позже. Каждая личина по факту существует, как отдельный образ - потому надпись и менялась.
Хотя статус и завершен, но возможно будет еще глава, описывающая события глазами Пеннивайза.
Уильяму Денбро до жути не нравилось жить в этом прекрасном обновленном мире, которым правила святая вера в наличие родственной души у каждого живого человека. После падения в 2045 году гигантского астероида на Землю в тихом и мирном существовании человечества все пошло наперекосяк. Одни видели в этом предзнаменование новой эры, другие — конец света, но того, что начало твориться с людьми после катастрофы никто предугадать не мог. Города отстроили, обломок изучили, ущерб экологии сумели свести к минимуму. Вот только… То ли метеорит был обладателем каких-то магических сил, то ли на нем жил какой-то космический вирус, несгоревший при входе в атмосферу, но дети, рожденные уже после этого, так называемого «мини апокалипсиса», были отмечены наличием соулмейтов.
Из плазмы, висящей в гостиной, триста шестьдесят пять дней в году разодетые мужчины и женщины, приклеив на свои лица дебильные приторные улыбочки, разливались соловьиными трелями о том, как они с Мелани/Джеффри/Аланом/Кейт/и дальше по списку встретились и обрели свое безграничное счастье. И, конечно же, произошло это только благодаря наличию у них такой прекрасной вещи, как «метка соулмейта». Надписи, которые те демонстрировали огромным ракурсом на весь экран, раздражали до невозможности, но даже смена каналов не помогала избавиться от этой навязчивой пропаганды — иначе назвать все это не получалось. В школе им зачитывали огромные простыни лекций о родственных душах, настойчиво вбивая в их юные головы желание, непременно отыскать своего партнера, словно кроме этого других важных вещей в жизни не существовало.
Забавно, но наличие метки не давало никакой гарантии, что чья-то вторая половинка не схлопочет шальную пулю в лоб в каком-то местном баре или окажется редкостным мудаком тире стервой, которые вынесут тебе последние мозги и ты сам спрыгнешь с ближайшего небоскреба, раскинув руки в стороны, словно ласточка. Впрочем, не могла предвидеть она и то, что твой «предначертанный» попросту в тебе не нуждается и живет себе счастливо, выбрав пару самостоятельно вопреки всем наставлениям окружающих. Согласно мировой статистике, всего лишь пять процентов людей страдали от неразделенной любви к своему соулмейту — этакие отказники. Но Билла это мало интересовало — его запястье уже шестнадцать лет было девственно чистым, словно лист бумаги, которого еще не коснулась кисть художника. Родители и друзья сочувствовали ему, а он, в глубине души, был нереально счастлив от того, что избежал этой незавидной участи — быть отмеченным. Парень совершенно не стеснялся слыть «белой вороной» среди жителей своего города, которые не упускали возможности пожалеть «бедного мальчика», а некоторые из сверстников даже пытались подтрунивать над ним, называя «пустышкой». «Бедный мальчик», в отличие от них, чувствовал себя абсолютно свободным, словно ветер, колышущий деревья на Пустоши и рассекающий небесные просторы. Он мечтал о том, чтобы метка никогда не появилась на его руке…
Билл ненавидел тот день, когда на его запястье, вопреки надеждам, впервые проявилась проклятая надпись. Именно в тот вечер, перед тем, как исчез Джорджи, все и началось. Он внезапно проснулся среди ночи в холодном поту, где-то на краю воспаленного сонного сознания понимая, что что-то не так. Попытка упереться руками в кровать, чтобы подняться не увенчалась успехом — правую конечность пронзила острая боль, словно ее отрезали. Тошнота подступала волнами к горлу, и он еле успел добежать в уборную, спотыкаясь на каждом углу об дверные косяки. Прислонившись к прохладному кафелю в ванной, он слезящимися от боли глазами все-таки рискнул взглянуть на свою руку. Ровными, чуть старомодными, буквами на запястье красным цветом было старательно выведено «Пеннивайз Танцующий клоун».
«Что это, мать твою, такое?» — дрожа, словно лист на ветру, подумал парень и, с силой стиснул зубы, чтобы те перестали так мерзко стучать. Его состояние не улучшалось, и Денбро не придумал ничего лучшего, чем набрать ледяной воды в таз, и окунуть туда, пылающую огнем ладонь. В таком виде юношу и застали обеспокоенные родители, которые услышали непонятный шум наверху и решили проверить, все ли у них с братом в порядке. Мама тогда, улыбаясь, заботливо погладила сына по голове и велела отцу принести аптечку. Спустя десять минут мерзкие надписи были скрыты под несколькими слоями бинтов, пропитанных какой-то специальной мазью, а ему дали выпить горьковатые на вкус таблетки, которые родители покупали для Джорджи, когда у того появилась метка. На следующее утро, подростка отвезли в больницу, где он вполуха выслушал лекцию врача о соулмейтах и, наперекор словам того, мысленно поклялся никогда не встречаться с человеком, который ассоциирует себя с клоунами. Трепетной ненавистью к цирку он проникся еще в детстве, когда умудрился потеряться в толпе людей и до заикания перепугался разукрашенной гримом рожи, которая ехидно спросила: «А кто это у нас тут плачет?». Нужно сказать, что тогда от страха парень грохнулся в обморок, а неспособность с первого раза выговаривать слова преследовала его до сих пор.
От мысленного уничтожения мрази, которая лучше бы родилась немой, чем называла себя Пеннивайз, мать твою, Танцующий клоун, его отвлекла внезапная пропажа Джорджи. Братец, ушедший вечером запускать кораблик под дождем — он не смог пойти с ним из-за отвратного самочувствия — так и не вернулся домой. Полиция, расспросы, обеспокоенные соседи — все это выносило Биллу и без того расшатанные нервы в дребезги. Чувство ненависти к собственной родственной душе стойко поселилось в нем, заставляя срываться на крик при любом упоминании о метке на его руке. Когда через два дня к ним пришла миссис Браун, мама одноклассницы младшего брата, и, заливаясь слезами, заявила, что у Мелани пропала надпись — его надежды рухнули, словно карточный домик. Это явление могло означать лишь одно: Джорджи больше нет в живых.
Спустя три месяца после трагедии произошло событие, которое окончательно его добило. Когда он сидел в школе на уроке литературы и уже собирался идти к доске, чтобы выполнить заданное упражнение, руку внезапно пронзила знакомая боль. Перепуганная миссис Каннингтон тут же отправила его в медпункт — но туда он не дошел, потеряв сознание прямо на пороге класса. Пришел парень в себя на кушетке в кабинете врача, а на запястье лежал спасительный мешочек со льдом. Медсестры рядом не было, и он осторожно поднял его, с удивлением рассматривая конечность — знакомые буквы теперь складывались в новую надпись «Роберт Грей». Юноша не понимал, что с ним происходит и почему метка изменилась. Поиски информации в интернете не увенчались успехом — такой аномалии в природе попросту не существовало. На этом чудеса не закончились.
Сегодня они с «неудачниками» должны были собраться у Ричи дома с ночевкой, и ему пришлось два дня уговаривать родителей отпустить его к другу. Те, после методичного выноса мозга сыном, согласились, но с условием, что он будет звонить им через каждый час. Потеря Джорджи для их семьи стала тяжелым испытанием, и мама с папой постарались окружить оставшегося ребенка всей нерастраченной любовью и заботой, которую раньше делили на двоих. Денбро понимал, что они хотели, как лучше, но излишняя гиперопека душила его, словно удавка на шее. Единственный ультиматум, который он после раздумий поставил родным — никаких упоминаний о соулмейтах и о всем, что с ними связанно в доме.