- Кучики! – истерично возопил он. – Я в магазине! Какой брать – этот или этот? А-а-а! Здрасьте, капитан Кучики!
Анеко придирчиво рассматривала странные мелкие пакетики в руках Куроцучи.
- Ну-ка почитай мне состав, – скомандовала она.
Маюри послушно повернул к себе пакетики и забубнил:
- Гидрогенизованный растительный жир, глюкозный сироп, модифицированный кукурузный крахмал, эмульгатор Е491…
- Так, это можешь дальше не читать. А второй?
- Растительный жир, сахар, сухое молоко, кукурузный крахмал, казеинат, йодированная поваренная соль…
- Это уже ближе к теме. Бери второй. И соду, соду не забудь!
- Сколько? – проскрипел Куроцучи.
- Пару пачек. Ну и лимонку тогда бери, раз уж добрался до магаза. И дрожжи. Только не сухие, из этой ерунды никогда ничего путного не получается. Нормальные бери, в брикетиках.
- Здесь таких нет, – наябедничал капитан двенадцатого отряда.
- Поищи получше!
- Нету, я тебе говорю! А-а-а, нет! Вот – нашел!
- Ну хвала ками!
Они еще попрепирались пару минут, и экран погас. Бьякуя в задумчивости подпер ладонью щеку, изучая собственную жену так, словно впервые увидел.
- А меня ты не кормила! – сказал он обиженно.
- Замётано! – пожала плечами Анеко. – Вот дождемся, когда дед отправится куда-нибудь – и займемся.
- Долго ждать придется, – проворчал Бьякуя, прищурившись на навострившую лыжи в другую комнату жену. Что такое лыжи и почему их надо вострить, он не знал, но фразочку от девушки подцепил и суть ее уловил верно. Анеко шкодливо скосила на него хитрющие глаза и быстро, якобы и не было ничего, показала язык.
- Точка интуиции, значит? – нехорошим тоном произнес господин молодой муж, медленно поднимаясь с татами. – Вот как доберусь до нее!..
Девушка взвизгнула и рванула в смежное помещение. Но то ли с шунпо благоверного ей было не тягаться, то ли она не сильно-то и старалась. Кажется, по дороге они своротили икебану и хибачи, к счастью, пустой. Кажется, ночь обещала быть веселой, несмотря ни на что…
Ждали они и впрямь долго – почти две недели! За это время из Генсея втихаря было протащено и преобразовано в духовные продукты много странного и на первый взгляд несъедобного. Конечно, наивно было полагать, что Гинрей ничего не замечает, но в Бьякуе и его женах взыграла подростковая романтика «утаи от старших свои проказы», и молодые люди – все втроем – разработали целую кампанию по удалению Кучики-старшего из поместья, а слуг – с кухни. Хисана переживала, что бедным работникам потом придется за ними прибирать, но Анеко невозмутимо кивнула на неприметную дверь за очагом и сообщила, что не откажется посмотреть на дайме с шваброй в руках. Упомянутый дайме намылился было стукнуть супругу ложкой по лбу, но тихий смех Хисаны заставил его передумать. Он даже готов был действительно взяться за швабру, если это развеселит его хрупкую девочку. А еще теперь он замечал, что Анеко не просто иронизирует и подначивает, а делает это специально – чтобы младшая жена не чувствовала себя неловко. И был благодарен вредной княгине. И недоумевал, как у нее хватает стойкости поддерживать их обоих, его и Хисану.
Процесс замешивания теста, подготовки трех разных начинок и вырезание фигурных заготовок (зачем?! потом ведь все равно получились большущие колобки!) растянулся на несколько часов и прошел бурно, шумно и весело. Когда несчастные плюшки были помещены в печь, не измазанными в муке, тесте, варенье и прочих ингредиентах были только их с Анеко занпакто. Потому что остались в покоях.
Бьякуя улыбался, задумчиво комкая в пальцах остатки теста. На полноценную булочку этого кусочка не хватило бы, а выкинуть было жалко. Он подумал еще немного – и вылепил фиговину с ручками и ножками. Любовно выложил на маленький противень, присыпал сахарной пудрой. Женщины притихли и наблюдали за ним с любопытством.
- Что это? – нос Анеко высунулся из-под локтя. В ухо сопела Хисана, вставшая на табурет, чтобы видеть.
- Амбассадор, – пробурчал Бьякуя, внезапно смутившись.
- Страшненький какой! – протянула старшая жена. – И тощенький. Жалко его есть! – сказала она тоненьким голосом.
- А мы не будем его есть, – отозвалась Хисана, обнимая мужа и повисая на нем. – Мы его откормим и воспитывать будем!
- Ага! – подхватила Анеко. – А потом он вырастет, станет сильным, пойдет и загрызет все пустых!
Бьякуя хихикал, пытаясь вытереть щеку и размазывая муку еще более ровным слоем. По кухне распространялись умопомрачительные запахи свежей выпечки…
Поедание собственноручно приготовленных пышек и плюшек произошло тоже на кухне. Анеко категорично заявила, что к традиционному чаепитию они никак не подходят, следовательно, нет необходимости тащиться в столовую, разводить церемонии, пачкать торжественный сервиз и вообще совершать столько лишних телодвижений. На кухне вдруг обнаружились и чайник (надо же, какая неожиданность, чайник на кухне! – не удержалась от фырканья Анеко), и большие чашки. И какая-то подозрительная трава почти черного цвета, при виде которой старшая жена чуть не прослезилась. Из травы получился странный, терпкий и крепкий напиток с мощным тонизирующим эффектом, который волшебным образом сочетался с булочками. Самой большой сладкоежкой в их компании оказалась Хисана – сахара насыпала в чашку ложки четыре, не меньше. Анеко наблюдала за ней с умилением.
В разгар спора о том, под каким видом преподнести Гинрею оставленные ему четыре пышки, в кухню влетела адская бабочка. Не служебная, явно из частного питомника. Нервно потрепыхала крылышками, метнулась туда, сюда – и спикировала на Анеко. Девушка еще только протягивала к насекомому руку, а по помещению уже разносился срывающийся, затухающий голос:
- Ане-тян, – загнанно шептала женщина, – на нас напали. Рока… я спрятала его в подвале… система тоннелей… лабиринт… восточная часть… поспеши… Мой мальчик, он совсем один! Ане-тян…
Бьякуя сориентировался мгновенно. Услышав имя Роки и слова о нападении, он понял все – и начал действовать. Из поместья Кучики в разные стороны выпорхнули несколько стремительных точек, в которых и не узнать было вальяжных чешуекрылых красавиц-бабочек. Одна понеслась во второй отряд, распугивая по пути ошалевших мотыльков и москитов, вторая – в четвертый, еще одна – в родной, шестой. И отдельная – к Гинрею.
Побелевшая, как полотно, Анеко сдирала с себя фартук и испачканное кимоно, попутно втолковывая Хисане, чтобы та закрылась во внутренних комнатах и никого, кроме мужа, деда и нее самой не впускала.
- Охрана! – заорала старшая жена, выскочив на энгаву в одном белье, да так, что с ближайших деревьев посыпались листья и перепуганные птицы.
Ее уже привыкли слушаться. Две мощные фигуры преклонили колени перед своей княгиней.
- Оцепление по периметру поместья. К госпоже младшей супруге дайме – усиленный конвой. Не впускать никого, кроме дайме, меня и Гинрея-доно! Готовность – один! Выполнять.
Бьякуя мимоходом отметил, что приказы девушка отдавала точные и правильные. Почти ничего не упустила. Когда жена сорвалась внутрь дома, увлекая за собой испуганную и растерянную Хисану, отправил бабочку и начальнику личной стражи – выполнять приказ Старшей Княгини и добавить еще одно кольцо оцепления вокруг дома. К госпоже младшей жене – только самых проверенных, самых надежных воинов.
Оказавшись с помощью шунпо в своих покоях, он неторопливыми, почти медитативно медленными движениями накинул капитанское хаори, тщательно приладил Кенсейкан, приветственно огладил цубу задрожавшего Сенбонзакуры. Вскинул глаза на вихрь, поднятый чужим шунпо. Анеко, бледная и собранная, в шихакушо без опознавательных знаков, стиснула в руке катану, прожгла его нехорошо горящим взглядом.
Он только кивнул ей. В мерцающий шаг они ушли одновременно. И у распахнутых ворот в поместье Торами оказались одновременно. Кучики-тайчо с удивлением отметил, что студентка-первокурсница не уступает ему в этом искусстве. Через четыре секунды за спиной капитана возникли его бойцы – группа оперативного реагирования. И почти сразу на дорожке, ведущей из сада к воротам, появилась Сой Фонг. Коротко кивнув друг другу, капитаны прошествовали внутрь. Анеко шла на три шага позади, и Бьякуя спиной ощущал ее напряжение и готовность к худшему. И снова ругал себя распоследними словами – он ведь ничего не знает об уровне ее зандзюцу, не опасно ли позволять ей участвовать в операции?