Узенькая улочка с покосившимися стенами развалюх выглядела убого и уныло. Накрапывал мелкий дождик, наполняя воздух промозглой сыростью. На пороге одной из лачуг сидел скрюченный дух в обносках и глупо хихикал. Увидев высокие фигуры в шихакушо, он затрясся мелким смехом и тоненько закричал, что благородные шинигами всегда опаздывают к началу веселья, всех уже убили, зря господа сюда тащились. Рукия неприязненно дернула плечом и открыла едва держащуюся на петлях дверь в сарай из неструганных досок. Анеко и Бьякуя зашли следом, охрана князя осталась снаружи.
Внутри было темно, холодно, сыро и пусто. Пару мгновений глаза привыкали к пыльному мраку, потом Кучики рассмотрели помещение. Большая комната с прорехами в стенах, дыркой для очага в глинобитном полу и пищащими под крышей летучими мышами. Растрепанные тючки несвежей соломы по углам, обрывки каких-то тряпок, ворохом сваленные в углу. Обстановка настолько угнетала, что Анеко непроизвольно взяла мужа за руку, подняла на него почти испуганные глаза. Бьякуя стоял неподвижно, заледенев лицом.
- Хорошо, что Хисана не увидела, – прошептала девушка. – Не надо ей знать…
Молодой человек кивнул, но промолчал. Просто в горле застрял ком брезгливого удивления – и ужаса. Нет, молодой князь, конечно, знал, что в дальнем Руконгае царит нищета, но представлял ее себе как-то иначе. Не такой … нищей, что ли?
Рукия между тем метнулась в одну сторону, в другую. На миг молодые люди увидели ее глаза – пепелище на дне, отчаяние на поверхности, слезы на ресницах. У одного из опорных столбов послышался шорох. Рукия бросилась туда, раскидала тонкий слой соломы.
- Арата!
- Рукия? – слабый детский голос был едва различим. Дайме и его жена подошли ближе, Бьякуя зажег факел. Сверху недовольно захлопали крыльями летучие мыши, темнота разбежалась по углам, выпуская из цепких объятий бледного до полупрозрачности ребенка в серых рваных кусках материи. Наверное, когда-то это было юката.
- Что случилось? – закричала Рукия, в голосе дрожали слезы. – Где все?!
- Я… – прохрипел мальчишка. – Все – это я…
- Нет!
- Пустые пришли днем, – сипло шептал мальчишка, полупрозрачными пальцами схватившись за руку девочки. Анеко присела рядом, провела над щуплым тельцем руками и подняла глаза на Бьякую, покачала головой. Тот закрыл глаза, вслушиваясь в тускнеющий голос. – Мы хотели искать тебя… вышли… Кано погиб сразу, даже не понял, что случилось. Его будто высосали. Ренджи хотел отбить, отобрать… его схватили… потащили за ногу… такие щупальца длинные, толстые, с крючками… меня тоже… Рен вывернулся, ударил реацу… не помогло…. Потом, – мальчишка облизнул спекшиеся губы сухим языком, глаза невидяще смотрели на плачущую Рукию. – Потом пришли шинигами. Это держало меня, давило, а потом отпустило. Я не видел, как это убивали – меня Рен понес домой. А тут уже свалился и сам. Я не знаю, что с ним… Хотел хотя бы доползти, посмотреть, только ноги не ходят… и руки не слушаются, подгибаются.
- Где Ренджи? – всхлипнула Рукия.
- Там, – тонкая рука даже не поднялась – проползла по полу, палец указал на ворох тряпья. – Рукия… Уходи! Тебя забрали шинигами… Если ты до сих пор жива и на свободе, тебе будет лучше… Нас больше нет…
- Фиг тебе! – закричала девочка, сжимая ладонь умирающего друга. – Я пришла к вам, я буду с вами!
- Ру…
Духовное тело мальчишки стало совсем прозрачным, окуталось голубоватой дымкой – и рассыпалось тысячами тысяч духовных частиц. Рукия заплакала, закрывая лицо ладонями. Тонкие плечики дергались, глухие рыдания били по нервам взрослых. Бьякуя подошел к младшей сестре, погладил ее по голове.
- Он переродился в мире живых, Рукия, – произнес капитан. – Он проживет хорошую, длинную жизнь и вернется к нам.
Девочка затрясла головой, не отнимая рук от лица. Анеко между тем подошла к свалке тряпья и соломы, присела, потрогала. Из неряшливого гнезда послышался невнятный шорох и стон. Действуя уже более уверенно, девушка разгребла солому, откинула обноски и рванину.
- Рукия, – позвала она. – Тут еще мальчик.
Сестра Хисаны подлетела к ней так быстро, что Бьякуя заподозрил неосознанное использование базовых навыков шунпо. Рухнула на колени рядом с Анеко, сунулась вперед.
- Ренджи! Это Ренджи! – она засмеялась почти истерически, запрокидывая голову. – Я его алую шевелюру из сотни узнаю! Эй, Рен!
- Тихо, не тряси, – Анеко убрала последнее одеяло – вернее, то, что им когда-то было.
- Ой! – испуганный вскрик Рукии заставил Бьякую подойти поближе. – Что с ним?!
- А что не так? – Анеко деловито проводила диагностику, рассматривая детское лицо с гримасой боли. На бедре и боку была содрана кожа и виднелись проколы-укусы, видимо, от тех самых крючьев на щупальцах пустого, про которые говорил погибший Арата. В остальном мальчишка выглядел как обычный ребенок лет восьми-девяти, только очень тощий и замученный.
- Но, – потрясенно прошептала Рукия, – но Ренджи старше меня!
Бьякуя и Анеко с сомнением уставились на ребенка. Тот часто и неглубоко дышал, уголки губ запеклись, кожа была влажной от испарины. Мученически заломленные брови подрагивали, при каждом вдохе дергалось горло. Красные вихры свалялись, сбились в колтун.
- Ренджи старше меня! – нервно повторила Рукия. – Он самый старший из нас! Он даже старше Роки!
- Я не очень понимаю, в чем дело, – проговорила Анеко, беря мальчишку за запястье и нащупывая пульс. Сердце колотилось быстро и неровно. – Рукия, ты уверена, что это твой друг?
- Конечно! Мы когда встретились, он таким и был! Что происходит?!
- Не знаю, – жена дайме положила ладони на грудную клетку Ренджи, от пальцев в детское тело пролились золотистые ниточки кайдо. – Общеукрепляющее заклятие, – пояснила она вскинувшейся девочке. – Надо нести к Унохане-тайчо, она разберется.
Мальчишка вдруг задергался, засучил ногами, выгнулся – вокруг тела сгустилась багряная реацу, плеснула во все стороны, плюясь искрами и протуберанцами. Запрокинув голову, он издал глухой сипящий звук – наверное, кричать уже не было сил. Или сорвал голос раньше. Реацу скрутилась жгутом, хлестнула по Анеко и Бьякуе, отнесла Рукию к противоположной стене. Под крышей истошно пищали мыши, пыль и солома взнялись столбом, мешая видеть и дышать.
- Меносы! – ругнулась Анеко, на коленях подползая обратно. – Мать твою! – горестно воскликнула она. – Бьякуя, посмотри!
Капитан проморгался, убрал от лица локоть и вернулся на место – его тоже оттащило на несколько шагов, хотя на ногах он устоял.
На развороченной соломе лежал почти бездыханный мальчик. Короткие волосы странного красного цвета торчат во все стороны, тощие ручки и ножки выглядывают из слишком большого юката, сквозь очень белую кожу видны синеватые прожилки сосудов, ноздри маленького острого носа подрагивают. В измученном теле из последних сил распускает полупрозрачные лепестки Сон Души. Ребенку на полу можно было дать в лучшем случае лет шесть.
У Бьякуи на мгновение потемнело в глазах. В один миг он осознал, что происходит с другом Рукии: сквозь оставленные пустым раны из тела, вместе с реацу, утекала сама жизнь. Упрямый мальчишка держался за нее бульдожьей хваткой. Не позволял проникшему в кровь яду отобрать последние крохи тепла и света, которые должны – теоретически – поддерживать существование души-плюс в Обществе Душ. Цеплялся за остатки разума, уже померкшего под давлением боли и усталости.
Бьякуя действовал импульсивно и не раздумывая, как в не такой уж и далекой, но кажущейся в этот момент сказочным сном юности. Сдернул с себя капитанское хаори, закутал в него мальчишку, поднял на руки…