- Поздравляю вас, дорогой дедушка, вы балбес! – поставила она диагноз. – Затянули бы еще немножко, и получили бы полномасштабное воспаление суставов! А это, знаете ли, больно и крайне сложно лечится! И надо было терпеть?
- Вот говорили мне умные люди – не связывайся с Торами без острой нужды! – не выдержал Гинрей. – Зачем я только женил на тебе внука?!
- По острой необходимости, – с глубочайшей убежденностью кивнула Анеко. – А то как бы вы тут без меня жили?
- Легко и спокойно!
- Угу, – согласилась девушка, нашептывая заклинание, от которого тянущее нытье в коленях уменьшалось, растворялось в золотистом свечении. – Конечно, куда уж легче! Бьякуя возненавидел бы и службу, и клан, и все, что содержало бы в себе хоть толику понятия «долг». А из глубокой привязанности к вам показать это не смог бы. И получили бы вы в итоге ходячий айсберг, не способный на элементарное – радоваться простым вещам. Или истеричного неврастеника, облеченного властью. Что лучше?
- М-да? А сейчас мы имеем достойного дайме, не потакающего своим прихотям?
- А сейчас мы имеем достойного молодого дайме, потакающего прихотям своей высокородной жены и имеющего правильное представление о том, что такое дом. Семья.
- Это ты этих нищебродов называешь семьей? Его семьей?!
Анеко помолчала, заканчивая плетение лечебного заклятия. Прикрыла колени старика хаори. Подняла голову и внимательно, без намека на веселье посмотрела в глаза.
- Гинрей-доно, вы правда думаете, что клан может заменить близких?
Гинрей открыл было рот, чтобы яростно возразить, но вдруг споткнулся о понимание, что сказать-то ему и нечего. Вернее, он мог произнести массу правильных, исполненных гордости и величия слов о долге, чести и истинном благородстве, но неким шестым чувством угадал – на Анеко его пламенная речь не подействует. Потому что девушка говорила совсем о другом.
- Вы долгое время были единственным близким Бьякуе человеком. Долгое время заботились о нем, и другой семьи он не знал. Но теперь вы выпустили его в большую жизнь. Что плохого в том, что рядом с ним по этой дороге пойдут люди, которые его любят? Которые станут его опорой, мощной стеной, на которую он всегда сможет опереться? Чего в этом недостойного?
- Руконгайские девчонки? Необразованный мальчишка с дикой реацу? Чем они могут быть полезны моему внуку?!
- Преданностью. Любовью. Поддержкой. Это очень, очень немало. Ноша-то тяжелая, Бьякуя не был к ней готов в полной мере, а вы почему-то спешили.
- Тебе-то откуда знать? – проворчал Гинрей.
- Я тоже не была готова. Ну и, кроме всего прочего, я чувствую. Знаю.
Старик замолчал, глядя в сторону. Девушка продолжала сидеть у его ног, практически обнимая колени. В тишине ползли минуты. Из сада послышались детские возбужденные голоса, смех Хисаны, веселый голос Бьякуи.
- И что это вы за безобразие устроили? – продолжил Гинрей, все больше ощущая себя старым склочником. – Вам что, брачный этикет не писан? Для всяческих… для исполнения супружеского долга в поместье отведен специальный павильон! Это же с твоей подачи туда никто не ходит?
- Хисана жутко стесняется, что весь дом в курсе, куда ее увел муж, – пожала плечами Анеко.
- Угу. Ты тоже стесняешься, надо полагать? – ехидно подколол дед.
- Я?! Стесняюсь? Я просто не вижу смысла тратить время на лишние перемещения в пространстве. Да и холодно там сейчас.
- Я тебя не понимаю, – резковато сказал Гинрей. – Как ты могла своими руками отдать своего мужчину другой? Неужели он настолько тебе безразличен?
- Он настолько мне небезразличен, что я своими руками устроила его счастье с хорошей девушкой. И я не отдала – я присоединила. Приумножила. Разве это плохо?
- Меносы тебя дери, Анеко! Понять Торами так же сложно, как угнаться за Шихоин!
Анеко тихо засмеялась.
- Гинрей-доно, вы старый ворчун и скептик, но поверьте – мы счастливы. В нашем Доме, надежном крепком Доме, сейчас не хватает только одного, очень важного кирпичика… Знаете, самой основы всего Дома.
- Хм.
- Вас, дедушка.
Кучики-старший издал какой-то невнятный звук, но гордо промолчал. Анеко улыбалась, опустив голову и делая вид, что засмущалась. Через пару минут она продолжила:
- Знаете, я хочу устроить праздник. Момиджи в этом году был унылый и блеклый, надо это как-то компенсировать.
После долгого угрюмого сопения дед поинтересовался:
- Ну что ты там опять сочинила?
- Рождество!
- Чего?!
- Рождество! Нарядим елку, напечем вкусняшек, назовем гостей…
- Стоп-стоп-стоп! Какая елка? Какие гости? Зачем?!
Выслушав объяснение госпожи невестки, пожилой гэнро в очередной раз проклял тот злополучный день, когда вообразил, что время его на исходе. Да эта девица сведет его в перерождение гораздо раньше!
- Ну а от меня тебе чего надо? – капитулируя перед напором юности и легкомыслия, а также тлетворного влияния недостойных генсейско-гайдзинских веяний, прорычал Кучики Гинрей.
- У нас нет Деда Мороза, – мило улыбаясь и поглаживая старика по коленке, проворковала девушка. – Дед Мороз – главный герой Рождества и Нового года. Без него праздник не праздник.
- М-да? И что, я на него похож, на этого деда?
- Из всех из нас у вас самые дед-морозовские усы, – Анеко подняла на Гинрея глубокий синий взор, полный умиления.
Старик встопорщил упомянутые усы, прекрасно осознавая, что из всего семейства Кучики он единственный усач, и прищурил глаза.
- Усы, значит?
- Усы, – кивнула девушка. – Еще должна быть борода…
- Хватит с вас и усов! – прогромыхал Гинрей.
Анеко с трудом подавила смех.
Комментарий к Штаны на лямках и иже с ними Тэнгу – персонажи японского фольклора, родом из Китая, где эти существа изображались похожими на лисиц с белой головой. Им приписывались способности отвращать беды, а также отпугивать разбойников лаем. Так же называлось злое божество, живущее на Луне.
Кандзаши – японские традиционные женские украшения для волос.
====== Бытописание серых будней ======
Когда Кучики получают ответственное задание, они относятся к его выполнению со всей серьезностью. Когда задание носит судьбоносный характер, в ход идут не только честь, совесть и прочие атрибуты аристократического воспитания, но и душа и сердце. За подарками к Рождеству Кучики Гинрей отправился в мир живых, и застрял там надолго. Все-таки слишком много лет он не устраивал праздников для детей…
Между тем дома, в поместье Кучики, махровым цветом распускался цунами приготовлений к торжеству и закипал тайфун предпраздничной суеты. К изумлению Бьякуи, одним декабрьским утром он наткнулся в коридоре собственного дома на Куроцучи-тайчо, волокущего по свеженатертым половицам некий подозрительный мешок. Мешок шевелился и фыркал, Куроцучи скрипел сочленениями суставов и вытирал пот праведный с маски.
- Д-д-доброе утро, – пробормотал молодой человек, не найдя более подходящих слов для выражения своего недовольства.
- Доброе, коллега! – бодро отозвался Маюри. – Не переживайте, елку уже установили! – и потащил свою поклажу дальше.
Вытаращив глаза, дайме направился в малый зал приемов Главного дома, где решено было устраивать хоровод и прочие забавы. Что такое «хоровод», Бьякуя представлял крайне смутно, но надеялся на пристойное содержание данного мероприятия.
«Ёлкой» сумасшедшие ученые в лице родной жены и ее непосредственного начальства обозвали высокое пышное дерево изумрудного цвета, источающее умопомрачительный аромат свежей хвои. В нескольких шагах от загадочным образом закрепленного на полу символа праздника в позе мыслителя стояла Анеко и хмурила брови. Рядом, с милой улыбкой, от которой, вопреки обыкновению, не бросало в дрожь, замерла Унохана-тайчо. Женщины изучали растение и, кажется, общались, даже не поворачивая друг к другу головы и не произнося ни слова.
- У Кёраку лейтенант совсем еще малышка, – произнесла Рецу. – Конечно, постарше ваших будет, но все же…
- Хорошо, – кивнула старшая госпожа Кучики, обхватывая пальцами подбородок. – Дикобраз так и не ответил, – заметила она.