- Ксо! – девушка швырнула деревянный меч куда-то в угол додзе. – Залюбись! Надоело!
- Ну хватит, а? – послышался ленивый женский голос. Бьякуя недоуменно свел брови над переносицей и приглушил реацу. Низкие рокочущие ноты в незнакомом голосе не были угрожающими, однако посторонний на территории поместья – это не шутки. – Чего ты завелась из-за ерунды?
- Тора! – Анеко резко повернулась, как-то странно взмахнула рукой. – Это не ерунда! Я же экзамен завалю!
- Не завалишь.
В круг света от тусклой лампы впрыгнула белая тигрица, застыла изящной статуэткой, дернула ухом. Бьякуя опешил, замер с широко распахнутыми глазами.
- Да я такого позора не переживу! – нервно вышагивая перед мифическим животным, разорялась госпожа старшая жена. – Бьякуя такого позора не переживет!
- Он-то здесь при чем? – искренне удивилась тигрица.
- Тора! – укоризненно воскликнула Анеко. – Ну ты же умная! Как ты не понимаешь?
- Вот оттого, что ты психуешь, ничего у тебя и не получается. Я тебе все время говорю: не бойся кого-то задеть! Нечего беречь всех подряд. Кто не справился вовремя увернуться, тот сам дурак. А будешь пытаться выиграть сражение, не причинив противнику вреда, – сама виновата, что не получается. Ну сколько можно талдычить: бой на то и бой, чтобы один из бойцов выбыл из строя! – и тигрица выразительно постучала когтистым пальцем по голове.
- Торочка, я не боюсь задеть… Я боюсь, что меня заденут.
- Со мной? – обиженно фыркнула Тора. – Со мной – не заденут! – надменно произнесла она. – Я тебе не какой-то там асаути, а порядочный, опытный занпакто!
- Угу, – согласилась Анеко. – Порядочный, конечно. Все у тебя по порядку: пожрать, поспать…
Тора извернулась, мощная лапа подсекла девушку под колени, и животное и человек покатились по татами, весело хохоча. Бьякуя открыл глаза и сделал вдох – увидев, как под многокилограммовой тушей скрывается его жена, он затаил дыхание и зажмурился. Медленно разжал пальцы. Ставший привычным жест – положить ладонь на рукоять Сенбонзакуры – в этот раз сыграл с шинигами злую шутку, ибо меч покоился на подставке в комнате.
Тигрица потянулась, перекатилась с боку на бок, закинула на Анеко одну лапу. Девушка стала задумчиво перебирать шерсть на животе огромной кошки. Додзе наполнило раскатистое мурчание.
- Я сильно подозреваю, – промурлыкала Тора, – что в экстренном случае у тебя все пойдет, как надо. Ты просто не можешь заставить себя воспринимать тренировочный бой всерьез.
- Знаешь, Торочка, я очень надеюсь, что в экстренную ситуацию мне удастся не попасть. Потому что понятия не имею, как себя поведу.
- Ох уж эти мне твои гуманные идеи! Пацифистка, мяв! Ты – шинигами! Твое дело – убивать пустых. Ну и всякую прочую шушеру…
- Чтобы стать шинигами, мне надо сдать экзамен! – Анеко ущипнула тигрицу за бок и подскочила на ноги. – Раз уж ты вылезла, старая тушечница, давай – показывай мне блоки!
- Нахалка, – любовно промурлыкала Тора и скрылась в тени.
Бьякуя ушел, не стал унижать себя и свою жену недостойным подглядыванием. Голова у него слегка кружилась. Его неподражаемая супруга не умела нормально отбить простенькую атаку, но достигла материализации занпакто. За неполный год. Ну вот как с ней жить, а? Впрочем, судя по обрывочным высказываниям, Тора – наследственный занпакто. Огромная редкость. И небывалая честь для шинигами – оказаться достойным внимания древней сущности, веками, а иногда и тысячелетиями впитывавшей в себя мудрость и опыт своих… нет, не владельцев. Скорее, такие тандемы следовало называть партнерством. У Анеко, как всегда, все было не как у людей. Она со своим занпакто дружила. Иначе как бы тигрица простила ей «старую тушечницу»?
На следующий день молодой дайме немного прохладным тоном поинтересовался у жены, почему она ничего ему не сказала. Анеко удивленно уставилась на мужа и, как нечто само собой разумеющееся, ответила, что он не спрашивал. Где-то в глубине внутреннего мира презрительно фыркнул Сенбонзакура, ворча что-то про лес за деревьями. Бьякуя обозвал его предателем и взялся за Анеко всерьез. Они не вылезали из додзе пару недель, но в итоге девушка вытянула экзамен по зандзюцу на хиленькое «удовлетворительно». Это было больше, чем она надеялась и чем ожидал от нее сэнсэй. Не делающую чести клану оценку скрыли от Гинрея, радостно обсуждая «отлично» «автоматом» по шунпо и кайдо. На окончание эксперсс-курса Куроцучи Маюри подарил своей сотруднице сертификат на заведование 3Q-лабораторией двенадцатого отряда и официальный запрос на распределение. Жизнь постепенно налаживалась…
Теплый весенний ветер нес с собой мелкую пыль, прошлогоднюю листву и ожидание неизвестно чего. В преддверии годовщины свадьбы Бьякуя нещадно гонял своих бойцов, опасаясь, что один-единственный день без его присмотра превратит солдат в стадо туповатых бездельников. Анеко, заполучив документальное подтверждение своего служебного статуса, производила некие разрушительные перемены в пресловутой 3Q-лаборатории, наотрез отказываясь расшифровывать это странное название. На собраниях капитанов Маюри закатывал глаза и стонал, что «все Кучики – изверги». На эти заявления неадекватно реагировали все, кроме Уноханы и самого Бьякуи. Его вполне устраивало быть извергом.
С новой стороны раскрывался характер тихой скромницы Хисаны. Госпожа младшая жена производила весеннюю уборку поместья. Под ее чутким руководством все, что могло быть вытряхнуто и выстирано, подвергалось тщательному вытряхиванию и стирке. Все, что могло быть помыто и отполировано, мылось и полировалось. Все, что могло быть хоть как-то обновлено, обновлялось. Бьякуя с затаенным интересом наблюдал этот процесс. Если Анеко слушались беспрекословно по той простой причине, что она родилась в Великом Доме и имела право приказывать априори, то Хисану поначалу не воспринимали как госпожу и повиновались лишь из страха перед дайме. Но миниатюрная брюнетка нашла способ заставить прислушиваться к себе. Для этого ей достаточно было слегка склонить голову и поднять на собеседника глаза. Фиалковый взгляд, мягкий, немного укоризненный, преисполненный кротости, творил чудеса. А если Хисана добавляла во взор чуточку мольбы, отказать ей не мог никто, включая сурового Гинрея и прижимистого Акиру-сана. Однажды заметив, как госпожа младшая жена воздействует на людей, Анеко обозвала увиденное непонятным термином «Кот из Шрека» и задумчиво пробормотала что-то про секретное оружие. Как всегда, добиться от девушки разъяснений относительно кота и понять, что это за место такое – Шрек, – оказалось невозможно. Однако Бьякуя уже привык, что на некоторые вопросы Анеко не отвечает никогда, и перестал спрашивать.
В начале апреля молодой дайме взял выходной и с самого утра, пока госпожа старшая жена не усвистела на службу, заглянул к ней в комнаты. Мерцающий экран в токономе искрил помехами, сквозь которые доносились вопли Куроцучи. Анеко прыгала на одной ноге, пытаясь обуться, и через плечо огрызалась на монитор. Собиралась на работу девушка в неподражаемой манере «дом вверх дном». «Не помнит», – немного огорченно подумал Бьякуя, но предаваться унынию не стал. Для того ведь и пришел – чтобы напомнить.
Он молча выключил монитор (освоил за несколько месяцев обращение с тонкой духовной электроникой), взял удивленно замершую жену за руку и так же молча повел ее в глубь дома. Только возле фусума в помещение персонального княжеского сенкаймона девушка на миг замешкалась, недоуменно прошептала: «Бьякуя?..». Он хитро усмехнулся, подмигнул и втолкнул супругу в переход.
Они вывалились в мир живых на юге, метрах в сорока над землей. Анеко, не привыкшая к переходам между мирами, не удержала равновесия и уцепилась за рукав мужа. Бьякуя подхватил ее под локоть, потом притянул к себе и, заговорщицки подмигнув, стал вертеть головой. Девушка молчала, хотя он ожидал множества вопросов, и тоже осматривалась.