- Между прочим, некоторые его идеи… – заблеял Куроцучи.
- Ах, Командор! – слащаво-насмешливый голос из планшета показался девушке смутно знакомым. – Ну зачем же так нервничать?
Анеко знаком показала Рукии, чтобы молодежь подождала в сторонке, и вернулась к командованию Готей. Встала немного сбоку, заглянула в экран. Глаза ее нехорошо сузились.
- Урахара, значит, – едва слышно процедила она. Бьякуя поднял на нее вопросительный взгляд, выгнул бровь. Жена отрицательно покачала головой и ушла. Время объяснять сиятельному дайме, что она имеет против скромного торговца сладостями, пока не наступило.
Бьякуя перелистнул очередную страницу.
Вот вторжение зависимых, которых Анеко упрямо и непонятно называла вампирами. И никак не могла объяснить своего возмущения тем, что они не похожи не только на неких Эдварда и Беллу, но даже на Вольтури. Впрочем, объяснить, кто все эти личности, она тоже не могла. К великому счастью дайме, госпожа старшая жена в этот период была увлечена каким-то очередным проектом в своей лаборатории и в боевые действия не лезла. Летописец восторженно брызгал слюной со страниц семейной хроники, превознося мужество и героизм Кучики-тайчо и его славной сестры. В этот раз упоминания удостоился и Ренджи – в конце концов, он же лейтенант светлого князя, можно и ему строчечку отвести. А вот Куросаки, как всегда вломившийся в самую гущу событий, с точки зрения хрониста пока такой чести не заслужил…
Зато семья рокубантай-тайчо хорошо помнила, как рыжий шквал подростковых гормонов и чистых эмоций гостил в их поместье. Куроцучи недовольно ворчал, но покорно отпускал своего офицера домой, потому что Анеко вдруг воспылала любопытством и жаждой общения с подрастающим генсейским поколением. К удивлению Бьякуи, разговоры с ней делали Ичиго если не вежливым, то хотя бы немного смирным. Он не орал, не лез без спросу куда нельзя и в комнату к раненой Рукии пробирался тихонечко. Развлекал подругу, травя байки, а когда девушка немного окрепла, очень трогательно помогал ей выбраться на энгаву и, сосредоточенно сопя, укутывал одеялами и обкладывал подушками.
Бьякуе казалось, что их такое близкое общение должно немного задевать Ренджи, ведь очень много лет именно они с Рокой были ее щитом. Однако случайно увиденная сцена расставила все по своим местам. В один из вечеров, когда из Академии, где проходил дополнительный курс, заглянул брат Анеко и Рукия, наконец, познакомила среднего брата с новым другом, молодой дайме заметил, как его лейтенант прогуливается по берегу пруда с рыжей подружкой Куросаки из мира живых. Миловидная девочка безмерно смущалась и оттого постоянно тараторила, иногда начинала размахивать руками, пытаясь что-то объяснить. Ренджи слушал внимательно, с очень серьезным лицом, и послушно тащил за Орихиме все, что она считала нужным подобрать на берегу.
Нельзя сказать, чтобы Бьякуя не придал этому значения. Но он знал Ренджи как хорошего офицера и честного шинигами, пусть иногда у того и сносило адреналином крышу. Абараи-фукутайчо лучше, чем кто-либо, помнил строжайший запрет на лишение человека жизни без веской причины. А попасть в Общество Душ на ПМЖ можно было только одним способом. Но думать об этом было рано, ибо молодые люди еще даже не дошли до стадии держания за ручку.
Подходя к дому, князь заметил свет фонаря и услышал голоса. Видимо, Рока уже увел Рукию в комнату, а Ичиго болтал со старшей княгиней.
- … твои не волнуются? – спрашивала она мальчишку.
- Не-а, – беспечно отозвался тот. – Отец вообще не парится ни из-за чего, ему все, как с гуся вода. Мама, конечно, иногда ворчит, что шляюсь неизвестно где, но так… для виду. Они у меня вообще классные! Совсем как вы, только по-другому.
Анеко рассмеялась, и скрытый сумерками Бьякуя тоже улыбнулся. Похоже было, что этот рыжий десант прочно застолбил себе место в их семье. Дайме не видел в этом ничего плохого. В конце концов, Куросаки обещал стать сильным воином, и в его порядочности пока не было причин сомневаться. Милашка Химе князю тоже нравилась – такой чистой души он давно не встречал среди людей. Конечно, возникнут проблемы, когда земные подростки и их собственный младший офицерский состав догадаются, что их связывает нечто большее, чем дружба… Но до этого дня еще далеко. Хвала ками, их летописец не подозревал в своем хладнокровном и суровом дайме таких неподобающе-благодушных мыслей, иначе лишился бы чувств, право слово.
А вот восстание занпакто. Гинрей тогда сломал шейку бедра, играя с правнуками, и исходил ядом, лежа дома. Хисана преданно ухаживала за стариком, и в ее присутствии он держал свое раздражение при себе. Стеснялся показывать очаровательной младшей княгине свой дурной нрав. Зато с Анеко вел себя просто вызывающе, обвиняя «домашнего медика» в ее злонамеренном нежелании его лечить. Госпожа старшая супруга величественно игнорировала выпады отставного капитана, а на особо резкие сентенции отвечала насмешливо и остро. Как подозревал Бьякуя, чтобы старику не было до одури скучно.
Когда ему пришлось последовать за обезумевшим Сенбонзакурой, Бьякуя больше всего беспокоился о своих близких. Разумеется, его обвинят в измене. Разумеется, дед будет в ярости, а у Анеко могут возникнуть проблемы на службе. И неизвестно еще, как отреагируют Рукия и Ренджи, с их эмоциональностью, с их привязанностью к нему, с их-то вспыльчивыми характерами. Но очень скоро тревога его прошла: к взбунтовавшимся занпакто присоединилась Тора.
Надо заметить, в это нескучное времечко тигрица от души повеселилась. Заявилась в пещеру, где укрывались воплощенные мечи, и с ходу наехала на Мурамасу, что защита у него чахоточная, разведка фиговенькая, а все эти «крендели» только пыль в глаза пускают. Наподдала по заднице Забимару за непочтение к старшим, обозвала Соде но Шираюки блондинкой, обфыркала Сенбонзакуру… И до конца передряги ласково-преласково звала его Сенечкой. Самурай бесился, но старался не подавать виду. Улучив момент, высокая широкоплечая женщина в черно-белых мехах прижала Бьякую к стенке и, делая вид, что грязно к нему пристает, передала кое-какую информацию от Анеко. Спасибо, дорогая супруга, подумал тогда Бьякуя, не могли со своей кошкой придумать план поудачнее? Сама осталась без занпакто, умница моя! С голыми руками, можно сказать. Выберусь – выпорю, клятвенно пообещал он себе.
Однако впоследствии оказалось, что повода злиться на Анеко у него не было. Дражайшая супруга по уже отработанной схеме выпроводила Хисану и детей в мир живых, причем не в привычную и знакомую Каракуру, а куда-то на другой континент, вытрясла все, что могла, из Гинрея и оставила мужу подробное письмо в библиотеке. Убедившись, что отступать от задуманного Бьякуя не собирается, Тора взметнула хвостом и объявила другим занпакто, что ей с ними скучно. Уходя «на охоту», Тора оставила Бьякуе маячок. Ей, опытной и умной старой кошке, было очевидно, что муж ее девочки останется в тылу врага до победного конца, и капитан был с ней согласен. Покидать материализованные занпакто не было резона. Чтобы появилась возможность убить Когу, тот должен выбраться из ловушки. Для этого был необходим Мурамаса. Зато по сигналу маячка шинигами нашли нужное место в мире живых очень быстро. А из письма Анеко Бьякуя знал о способностях бывшего родственника, и это здорово помогло в схватке с ним.
Тора еще раз отвела душу, накостыляв бесцеремонным Мартышке со Змеем и распсиховавшемуся Сенбонзакуре, когда те попытались устроить бедлам в лабораториях двенадцатого отряда. Сидя на берегу пруда в поместье и потирая синяк на скуле, юный самурай жаловался старшей княгине на ее занпакто, и Анеко утешала обиженного рыцаря, гладила его по голове и подкармливала печеньем. Причем когда Анеко называла грозное оружие Сенечкой, тот даже не замечал этого. А Мартышка и Змей тем временем стояли посреди комнаты Ренджи и с непередаваемыми лицами пялились на старую плюшевую обезьяну. Смущенный и оттого воинственный Абараи топтался на пороге.
- Это что? – наконец не выдержала Мартышка. – Это из-за твоих детских игрушек у меня такой вид?!
- Не тебе одной досталось, толстожопая! – взвыл Змей. – Ты только посмотри, какой у этой образины… ой, прости, обезьяны… облезлый хвост! А это, между прочим, я! Эй, ты, придурок! – мальчишка повернулся к Ренджи. – Ты где вообще эту хрень взял?