Процентов семьдесят зданий в этом городке – особняки, виллы и двух – трёхэтажные коттеджи. Многие из них новые и, как мне кажется, были возведены вокруг больших особняков, как это обычно бывает. Модернизм сталкивался с викторианской архитектурой и создавал своеобразное сочетание, которое поначалу кажется не к месту, но ко всему рано или поздно привыкаешь.
Как и дома, люди, здесь тоже были не однозначны. Старое поколение, его консервативный стиль и привычки смешались с молодым. Люди разного социального статуса жили рядом друг с другом и не видели в этом ничего зазорного. По крайней мере, отношения между ними были вполне дружелюбны. Вот тут, на небольшом огородике за своей виллой, говоря через забор, старик, разводящий голубей, и молодая девушка делились своими познаниями в садоводстве. Рядом со старым двухэтажным особняком сидели слепая старушка и маленький мальчик, читающий ей книгу. Далеко, на холме, стояли трое мужчин с охотничьими винтовками и друг другу что-то показывали.
Мой путь не был долгим, хотя по пути есть на что посмотреть. Особняк Гвуса был не так далеко от нас. Дорога к нему была выложена светло-серым гравием и пролегала под железными воротами, которые почти что никогда не закрывали. Здание явно было построено где-то в восемнадцатом веке. Внешняя часть усадьбы выложена белым, слегка желтоватым, камнем. Над входной дверью вершилась немалая арка. Прямо перед входом был круглый газон, окружённый дорогой. Среди опадающих цветов, постепенно теряющих их характерный цвет, с небольшой лопаткой возилась пожилая старушка.
– Миссис Милфорд. – Обратился я к ней, отвлёкши от её любимого занятия.
Мисс Франциска Милфорд и её муж Карл были здесь ещё до нашего с Гвусом прибытия. Когда прежние владельцы усадьбы скончались, они решили остаться тут и продолжать следить за зданием. Мисс Милфорд, в основном занималась цветами, когда Карл любил заниматься экстерьером особняка.
– Это вас что, Гвус запряг заняться цветами? – Продолжил я.
– Ой, да что вы. – Она отложила инвентарь в сторону, выпрямилась, и переступив через цветы, подошла ко мне. – Вы же знаете, господин Гвус не то чтобы любит всю эту возню с цветами. Но честное слово, сердце кровью обливается, когда вижу эти газончики пустыми. Всю жизнь здесь розочки и пионы жёлтые сажаю. Леди Лили так любила эти цветочки, ой, царство ей небесное. А вы, наверно, к господину то пришли?
– Если честно, то да. А то, у меня свободное время появилось, а делать то почти нечего.
– Ой. Небось, матушка вашей жены приехала без приглашения. – Шутливо заметила она.
Я ухмыльнулся.
– Да от вас ничего не скроешь.
– Вот такая я. Как поживу с Гвусом пару лет, сама сыщиком стану. Гвус, кстати, за домом, прохаживается. Пойду, сделаю вам обоим чай, а то он там уже небось замёрз. Скажите, чтобы домой шёл, а то при его далеко небогатырском здоровье в такой ветер ходить вредно.
Она была права, ветер дул нехилый. Я знал, что Гвус любит низкие температуры и обычно, очень ленив летом. Но не часто выходит из дома, из-за его не самого лучшего здоровья.
Обогнув особняк, я оказался в, потерявшем свой былой цвет саду. В центре стоял небольшой фонтан, напротив которого, лицом к зданию, стояла широкая металлическая скамейка, с деревянным сидением. На ней сидел сам Гвус. На момент этого случая, ему было шестьдесят три года, и его возраст отчётливо читался по морщинистому лицу. По старой традиции из своей молодости, он всё ещё заглаживал седеющие волосы назад. Гвус сбривал свои седые усы и бакенбарды, так что на его лице были заметны скулы. Высота Гвуса была не меньше шести фут, хотя это сложно понять из-за заметной сутулости. Он держал в руках свой старый цилиндр, рядом лежала дубовая трость. Воротник его длинного пальто колебался на ветру, прикрывая шею.
Гвус не любил здороваться, считая это нецелесообразным, и предпочитал встречать людей своим упорным и безразличным взглядом. Так случилось и в этот раз. Его тёмные, болотного цвета, глаза быстро перевелись на меня и обратно на птиц, которые так его заинтересовали.