– Вы ему поверили?
– Видит Бог, я ему поверил. Он сотню раз повторил, что постарается узнать, где моя Мэри-Элен. И тут вдруг пришел этот тип. Когда О'Хара отворил ему дверь, он не задерживаясь, влетел в квартиру и заревел, как сбесившийся бугай:
– Где Мэри-Элен? Я сверну тебе шею, если ты не скажешь, где Мэри-Элен!
И тут началась драка.
– Вы их не остановили?
– А почему, собственно, я должен разнимать дерущихся мужчин? Благодарение Богу, О'Харе досталось больше, так что он под конец закричал этому парню, что скажет ему, где искать Мэри-Элен. И тогда я понял, что Дэнни О'Хара бессовестный обманщик!
– Где же находится, по его словам, ваша дочь? Щеки ирландца вспыхнули.
– Он сказал, что она уехала к доктору в Вайтчапел и что теперь у нее не будет ребенка… Если бы я только мог добраться до него, то я бы собственными руками свернул ему шею, это так же точно, как я стою здесь…
– И тогда вы раскроили ему череп молотком? – спросил Роджер.
– Нет, сэр, боже упаси! Я спрятался в чулан, даже запер дверь. Я слышал, что и потом они дрались. О'Хара кричал, но я все равно не вышел. А потом внезапно наступила тишина.
– Вы видели того типа?
– Только со спины, – заявил Донован. – Не спрашивайте, сколько времени продолжалась потасовка, я все равно не знаю. Когда в квартире все стихло, я услышал, как кто-то вышел на лестницу и осторожно прикрыл за собой дверь.
– Что случилось после этого? – спокойно расспрашивал Роджер.
– Я тоже собрался уйти, но тут появилось множество людей и я затаился, ожидая, когда мне представится возможность тихонько улизнуть.
– Донован, а почему вы приехали в Лондон с оружием?
– Потому что в Лондоне полным-полно воров и бандитов, – незамедлительно ответил ирландец. – Меня об этом предупреждали все знакомые.
– Отправьте его в Кэннон-Роу и пошлите за врачом, – распорядился Роджер, – я хочу, чтобы сегодня же его осмотрела медицинская комиссия на предмет установления психической неполноценности…
Затем, когда они остались снова одни, он повернулся к Питерсону:
– Вам не кажется, что он рассказывает правду? Питерсон пожал плечами.
– Похоже, что он заранее знал, что случилось с его дочерью.
– И явился в Лондон отомстить за ее поруганную честь и застрелить O'Xapy?
– Вроде бы этот вывод напрашивается сам собой!
– Гм… Я не уверен, – медленно произнес Роджер. – Я скорее допускаю, что он выложил нам только какую-то часть правды, далеко не до конца. Естественно было бы предположить, что пистолет понадобился ему для того, чтобы припугнуть киноактера, пригрозив застрелить его и таким образом выжать из него максимальное количество денег. – Мы сможем говорить более уверенно, когда проверим, не числится ли он в уголовном архиве, а если да, что там про него сказано. Важно также знать, где именно оставил он отпечатки своих пальцев. – Я могу сказать об этом уже сейчас, – раздался голос только что вошедшего в комнату полицейского, – его отпечатки обнаружены в приемной, но не повсюду. В разгроме он определенно не участвовал, потому что на поломанной мебели и на кухне найдены следы другого человека. И кровавые следы тоже не его.
– В таком случае нам надо срочно искать этого второго, – подытожил Роджер. – А в Вайтчапеле необходимо запросить список подпольных абортариев и немедленно направить туда людей. Нам нужна Мэри-Элен.
На пару минут он задумался, потом спросил:
– Так что же вы нашли в тайнике в кровати?
– Ничего, хотя это бесспорный тайник, но сейчас он пуст.
Мэри– Элен лежала на узкой койке в современном многоквартирном доме, находящемся неподалеку от доков Святой Екатерины.
Пока она спала, лондонская полиция Ист-Энда организовала проверку всех тех мест, где по имеющимся у нее точным, и не совсем точным, сведениям производили тайные аборты.
Тот дом, где спала Мэри-Элен, был почти неизвестен. Фактически полиция услышала о нем совершенно случайно.
Когда туда вошли двое сотрудников в гражданской одежде, дверь им открыла простая, симпатичная женщина, лет сорока с небольшим, в домашнем халатике.
– Мы – полицейские офицеры, мадам.
– Я так и подумала. Могу ли сразу внести ясность в данное дело?
– Вы не обязаны делать заявление.
– Нет, нет, я предпочитаю поговорить с вами до обыска, чем после него, – со спокойной уверенностью пояснила женщина. – Меня зовут Айви Моллоуз, миссис Айви Моллоуз, осе три мои пациентки, находящиеся в данный момент здесь, обратились ко мне в минуту отчаяния. И я всем им помогла, стимулировала выкидыш, или то, что называют преждевременными родами. Я одна несу ответственность за все.
Офицер протянул ей любительский снимок девушки, найденный в кармане Донована.
– Скажите, эта особа здесь? Женщина сразу же ответила:
– Да, здесь. Пройдите, пожалуйста, за мной. Она вышла из холла, быстро миновала узенький коридор, застланный толстой ковровой дорожкой, остановилась у белой двери и отворила ее совершенно бесшумно. Она вошла в палату с уверенным видом хозяйки. Из полицейских за ней последовал только младший.
Свет от ночника падал на черные волосы и овальное худенькое личико молодой девушки, которую этот офицер видел изображенной на фотографии.
Роджер Уэст ехал один по узеньким пустынным улицам Сити. Дорога расширялась постепенно к Олдгейту. Он свернул к реке и затормозил перед новеньким зданием здешнего управления окружной полиции.
Бравого вида дежурный, стоявший под синей лампочкой у входа, сразу же подскочил, чтобы отворить дверцу машины.
– Мистер Уэст, сэр? Мистер Кэмпбелл находится на втором этаже.
Старший инспектор Кэмпбелл, дежуривший этой ночью, поднялся из-за стола, когда на пороге его кабинета появился Роджер Уэст. Кэмпбелл был уже довольно пожилым человеком с седыми висками и добродушно-приветливой улыбкой на совершенно круглом лице.