- Правильное, большое дело подняли, - сказал ему на прощание сержант.
Ни тот, ни другой в этот момент и не подозревали, что сегодня они встретятся еще раз и совсем в другом месте. Огурцов поехал к своему другу - домоуправу, а Петрова срочно вызвали в отделение и сказали, что ему дается ответственное, большое задание - дежурить во время испытаний машины изобретателя Огурцова. Случаются же такие поистине фантастические совпадения и дела!
- Как же, знаю, - не сплоховал сержант, - непрерывного действия, из медной обшивки, с рычагом реверсивного хода. Лично знаком с изобретателем, - добавил он еще.
"Золото у меня в отделении, а не народ", - радостно и легко подумал начальник, выписывая наряд на дежурство.
Для испытаний был отведен небольшой загородный участок на опушке веселого березового лесочка. Солнце заливало площадку щедрыми прямыми лучами, в березовой листве, шурша, ворочались редкие порывы ветра. В ожидании начала члены комиссии расхаживали среди молоденьких березок, пользуясь лесной прохладой. Молотков, прибывший первым с группой молодых научных сотрудников, нашел подходящую полянку и играл в бадминтон. Он бил сильно и точно, почти не сходя с места. Тугие мышцы так и катались под смуглой кожей, когда он резким взмахом встречал летящий волан.
- Молодежь у нас! - одобрительно говорили более пожилые члены комиссии, поглядывая на игроков. - На дворе жара египетская, а им хоть бы хны.
Огурцов бегал по площадке и распоряжался. Нужно было за всем уследить. Он отдавал распоряжения с удовольствием. У него было хорошее настроение. Во-первых, рог был доставлен в полной сохранности, по дороге ни разу не тряхнуло. Во-вторых, он вдруг опять встретил Петрова - все же знакомый.
- А ты как здесь? - спросил он его.
- Вот прислан охранять вас от всяких случайностей. - Петров вдруг почему-то заробел и перешел на "вы".
- Ну, брат, за случайностью не уследишь, - шутливо запротестовал Огурцов. - Вот, например, как и с рогом-то получилось. Шел по переулку, гляжу - плакат. Другой бы раз и внимания не обратил, а тут бац! - осенило. Случайность!
- Нет, это хорошая случайность, - не сдавался Петров.
- Ну ладно, охраняй, - согласился Огурцов и побежал принимать самосвал с утилем.
Оказалось, что прислали всего один грузовик.
- Мало! - замахал руками изобретатель.
- Неужто мало? - усомнился член комиссии, ответственный за доставку утиля.
- Так ведь непрерывного же действия. Сколько ни клади - все мало будет.
- Сколько же надо? - спросили его, и все замерли, чтобы услышать ответ.
- Десять! - твердо ляпнул Огурцов и аж вспотел от радостного волнения: такого количества сырья еще ни разу не случалось у него под рукой.
Когда десятый грузовик отвалил от площадки, комиссия собралась вокруг рога, а Молотков, успевший выкупаться и оттого имевший особенно свежий вид, произнес короткую речь.
- В истории уже бывали случаи, - начал он, - когда отдельные изобретатели опережали свою эпоху на сто, сто пятьдесят и даже большее количество лет. Они делали такие открытия и механизмы, которые, не родись этот изобретатель, оказались бы под силу лишь далеким потомкам. Это замечательное качество, я бы сказал, человеческой природы. Там, где пасует интегральная мысль общества, выручает локальная вспышка первооткрывателя; где не тянет вспышка, выручает интегральная мысль! Получается: один за всех, все за одного.
К этому типу изобретателей принадлежит и смелый экспериментатор Степан Онуфриевич Огурцов. По нашим расчетам, такую машину можно было бы разработать не раньше чем через сто шестьдесят лет. Даже имея построенный образец, разобраться в тонкостях его действия с багажом современной науки почти невозможно. Но тем не менее образец стоит перед нашей комиссией и готов к работе.
Под бурные аплодисменты Молотков сошел с трибуны. Наступил черед Огурцова. Он последний раз проверил электрические контакты, сам наложил лопатой в узкое горлышко рога утиля - для затравки - и тогда повернул рычаг влево. Рог вздрогнул всей своей медной обшивкой, тихо заурчал, и серая масса утиля сама собой поползла внутрь рога.
Некоторое время из другого конца трубы ничего не показывалось - шел внутренний таинственный процесс переработки. Но вдруг рог присвистнул, вздохнул, и прямо на землю покатились предметы. Трудно было даже уследить, какие именно: не успевала вещь появиться на свет, как ее заваливало чем-то еще. Пирамида готовой продукции росла прямо на глазах. "Шерстяные носки пошли", - успел разглядеть кто-то. "А вот самовар", - раздалось из гущи комиссии. Но то были отдельные голоса. Подавляющее большинство, потрясенное, молчало.
А продукция шла и шла, удивляя своим разнообразием. Даже один подростковый велосипед подкатил к пирамиде наваленных вещей. Конструкция рога не была еще доведена до идеала, и изобретатель сам не мог сказать, чего в точности следует ожидать.
Огурцов тоже стоял потрясенный. Да и на кого бы не подействовало то, что творилось на площадке. Глубокое молчание сохранялось даже после того, как последние щепки из десятисамосвальной кучи пронеслись сквозь медный овал, превратившись в длинную гирлянду канцелярских скрепок. Так бывает после последнего взмаха дирижерской палочки великого маэстро.
Потом все разом пришли в движение, бросились обнимать друг друга и изобретателя. "Качать, качать его", - понеслось с разных сторон, и Огурцов первый раз в жизни взлетел в воздух.