— Царь! Пустите и меня в Ронсеваль. Не миновать смерти Роланду, а вместе с ним погибнут и Оливье, и все пэры. Король Карл давно выжил из ума, он стар и слаб, и не станет после этого с нами воевать. Мы же вкусим мир в нашем доме!
Поблагодарил Марсилий своего эмира за такие смелые речи. Тут же рядом оказался еще один знатный правитель мавров — альмасор из Морианы, что на самом севере Испании. Этот языческий вельможа был известен своим подлым и коварным нравом.
— Я! Я поведу дружину к Ронсевалю! — закричал он царю. — Я встречусь с Роландом и убью его!
А затем и другие воины Марсилия окружили Аэльрота.
— Будьте спокойны, государь, — воскликнули они. — Наш Магомет сильнее святого Петра — мы верны Магомету, и он нам поможет! Все мы сойдемся с Роландом в Ронсевальском ущелье, не уйдет он оттуда живым!
— Посмотрите, государь, — сказал один, — какой у меня длинный и острый меч: против него не устоять Роландову Дюрандалю!
— А вот мой меч! — закричал другой. — Посмотрите, как светятся кровавым светом рубины на его рукояти, а скоро и клинок будет красен от франкской крови!
— Мое оружие не хуже, — бахвалится третий, — и уж коли я встречусь с Роландом, то с боем добуду его Дюрандаль и опозорю спесивых пэров!
Обрадовался Марсилий, услышав дерзкие слова своих бывалых воинов. Собрал он сто тысяч войска, и вот, во главе с пэрами-сарацинами, стало оно готовиться к бою.
В густом бору, спрятавшись кто за стволом, кто за кустом, надели мавры доспехи. Крепка сарацинская бронь, легки сарагосские шлемы, прочны валенсийские щиты, остры вианские мечи — хоть и ковали их во французском городе Виане, но не мавров будут они усмирять, а самих французов! А вот и копейные значки — алого и желтого цветов, чтобы узнавали друг друга в сражении храбрые языческие воины. Быстро сошли арабы с дорожных мулов и вскочили на коней.
Бьет в глаза южное солнце, сияют доспехи, созывают мавров к бою звонкие трубы.
Наконец, донесся шум до французского арьергарда. Граф Оливье возвратился с дозора и говорит Роланду:
— Не миновать нам сражения. Видать, замышляют что — то нехристи!
— Ну что же, — гордо ответил Роланд, — слава Богу! Послужим нашему королю, побьемся за великого Карла!
Оливье взошел на высокий холм, глянул на долину — а она вся кишмя кишит сарацинским войском.
— Собрат мой! — позвал доблестный Оливье королевского племянника. — Вы слышите этот шум? Вы видите эти щиты и шлемы? Тяжкий бой ждет сегодня французов!
— Не струсим! — весело откликнулся Роланд. — Слуга всегда рад послужить своему господину, вассал всегда готов претерпеть за своего сеньора. Будем же без страха рубиться с маврами, чтобы не сложили о нас позорных песен!
С высокого холма далеко окрест видна Ронсевальская долина. Вот уже встал над ней лес копий. Сверкает золото несметных доспехов, не сосчитать языческих полков.
— Граф, — сказал в тревоге Оливье, — не простое это воинство. Кажется, всю Испанию посадил на коней царь Марсилий. Окружены мы со всех сторон, и я догадываюсь, по чьему наущению: всему виной Ганелон, коварный предатель. Это он назначил нас в арьергард и отдал в руки поганых нехристей!
— Граф, — ответил ему Роланд, — Ганелон мой отчим, и я не могу позволить вам его бранить. Даст Бог, победим язычников, и я сам буду судить предателя!
— Там тьма сарацинов, — продолжал между тем в еще большем смущенье Оливье. — Остры их копья, крепки мечи. Чует мое сердце — выпадет на нашу долю бой, которого еще никто никогда не видывал.
— Позор бегущему! — откликнулись франки. — Будь проклят, кто дрогнет перед неприятелем! Все погибнем, но никто не предаст!
— Мала наша рать, — сказал Оливье. — Собрат Роланд, возьмите ваш рог, возьмите ваш славный Олифан, трубите в него скорей. Услышит Карл, повернет свои войска, придет нам на помощь!
— Не дай Господь! — с гневом воскликнул Роланд. — Я еще не безумец, чтобы покрывать позором себя и всю милую Францию! Нет, не в рог я буду трубить, а мечом рубить стану я недругов, пусть мой Дюрандаль окрасится по рукоять их кровью. Ручаюсь вам, граф, — суждена им погибель!
— Не стыдно звать на помощь подмогу, коли оказались мы в западне. Посмотрите, сколько кругом язычников. Покрыла их рать овраги и горы, холмы и низины. За каждым кустом по сарацинскому воину, за каждым деревом притаился всадник. Трубите скорее в рог, милый Роланд!
— Не дай Господь! — вновь ответил тот. — Я не позволю, чтобы обо мне пошел слух, будто из-за каких-то мавров поднял я к небу свой славный рог. Много, говорите, сарацинов? Что ж, дадим им великий бой! Хватит у нас отваги, хватит и умения. На славу поработает мой меч, плохо придется испанцам, никто из них не уйдет от смерти и позора!