— Вы правы, сударь, — ответил Турпену Роланд, склонив голову.
Крепко в руки взял он Олифан, приставил его к устам, напряг все силы и зычно затрубил, превозмогая боль, усталость и тоску. На тридцать лье разнесся чистый звук Роландова рога. Полетело эхо от склона к склону, пока не услышал его Карл Великий.
— Это наши дерутся, — сказал он французам. — Проклятые мавры напали на Роланда!
— Да что вы, государь, — рассмеялся Ганелон. — Какие там мавры? Скажи такое не вы, а кто-нибудь другой, право слово, обозвали бы вас просто-напросто лжецом!
С отчаянным усилием трубил Роланд в Олифан. Разодрал в кровь спекшиеся губы, на висках от натуги вздулись жилы, лопнула кожа, по всем ущельям разнесся горький призыв могучего рога.
Услышал его король, услышали французы.
— Это Олифан, — сказал Карл, — я узнаю его звук. Уж если затрубил Роланд, значит, грянул бой.
— Какой там бой? — изумился Ганелон. — У вас, государь, уже вся голова поседела, а говорите вздор, как малолетний ребенок. Кому, как не вам, знать норов вашего племянника? Он просто сумасброд, ваш Роланд! Вспомните, как, не спросясь вас, он взял Нопль: едва узнал, что в крепости мало защитников, как взыграла в нем спесь. Даже вас, своего короля, бросил всего лишь с горсткой воинов, а сам повел войска на сарацин, чтобы потом все говорили, какой он храбрец и отважный воин и как он лихо рубится за вашу славу! Вспомните, государь, как, узнав про ваш гнев, он приказал слугам вымыть водой весь луг, на котором порубил мавров, чтобы вы не узнали о битве и не стали упрекать его в самонадеянности. Какой там бой! Небось просто гонит зайца или кичится своей силой, вызывая какого-нибудь простодушного рыцаря на поединок. Вперед, государь! Что задерживаться без толку? Смотрите, уже за поворотом наш дом, наша милая Франция!
От непомерной натуги разорвались на висках у Роланда жилы, кровь пенится на его губах. Трубит он в Олифан с последними силами, в последнем отчаянии.
Услышал его король, услышали французы, услышал старый Немон Баварский.
— Как долго трубит рог! — встревожился Карл.
— С нашим графом беда, — ответил Немон. — Клянусь вам, государь, там идет смертельная битва. Нас предали! Измена здесь, среди нас! Зовите франков, государь! На коней! На подмогу Роланду — вы же слышали, он молит нас о помощи!
Император приказал трубить во все рога. Воины, спешившись, стали надевать военные доспехи: кто берет расписной щит, кто булатное копье, кто острый меч. Облачившись в кольчуги, снова сели франки на коней, вонзили в их горячие бока золотые шпоры и помчались назад, вниз, в Ронсевальское ущелье.
— Только бы застать нам в живых Роланда! — вскричали храбрые рыцари. — А уж враг узнает силу настоящего удара!
Близок закат. В лучах вечернего солнца сверкают во множестве шлемы и щиты, вьются копейные значки, звенит подпруга, — спешат франки на выручку графу Роланду.
Поздно, поздно!
Про все забыл Карл. Одной надеждой жив, что еще успеет спасти любимого племянника, отобьет его у басурман. Скачут рядом с ним его верные рыцари, скачет бок о бок с королем Немон Баварский, не видят, что предатель Ганелон все крепче и крепче осаживает своего коня. Вот уже все войско Карла промчалось мимо него, тогда в окружении своих слуг повернул он назад и поскакал в противоположную сторону.
Чем быстрее гнал Карл коня, тем все больший гнев овладевал его сердцем. Выпустил он поверх кольчуги белую бороду, дабы видели враги, что король бросает им гордый вызов. Со всех сторон окружают войско крутые склоны, бегут вниз по ущельям горные потоки, летят над ними звуки рогов — это шлют французы ответ одинокому Олифану. Печаль разрывает сердца французских баронов — хотели бы они сейчас сражаться рядом с Роландом. Никто из них не ведает, что из всего арьергарда осталось только шестьдесят бойцов — но мир не видывал воинов, им равных!
Между тем оторвал Роланд от губ свой звучный рог Олифан и обвел глазами поле боя. Повсюду в долине, сжатой неприступными склонами, лежат мертвые франки. И тогда оплакал их отважный граф, как это пристало достойному рыцарю.
— Рыцари! — сказал он в великой скорби. — Да впустит Господь ваши души в цветущий рай! Долгие годы вы мне служили и погибли ради меня, а я был не в силах вас спасти. О милая Франция! Ты сегодня лишилась самых могучих своих героев. Друзья мои! Пусть воздаст вам Господь за все ваши муки. Брат Оливье! Теперь мы не разлучимся с вами до конца. Если вас убьют — и мне не жить. Вперед же, мой брат, бой не ждет!