— Наверняка французы прячутся в засаде. Слышал я, их молодой вождь так орудует деревянным колом, что никому из нас не уцелеть. Давайте-ка лучше повернем назад и поедем прямо в Оранж.
— Нам это не пристало, — ответил гордый Голиаф, — а юнца, о котором вы говорите, мы к себе и не подпустим: забросаем его издали дождем наших каленых дротов — ему и часу не продержаться!
Между тем подоспели к холму оранжцы. Четырежды протрубил Кларион в рог, призывая сарацин к атаке. Услышал звук рога Гильом и восславил Всевышнего: вовремя предупредила его принцесса Орабль, вовремя увел он свое войско из лагеря. Услышал этот зов и Отран и отправил Голиафа узнать, чье войско приближается к холму.
Вскоре Голиаф уже держал речь перед четырьмя оранжскими повелителями и их воинством:
— Мой брат Отран с войском стоит по другую сторону холма и с прискорбием оплакивает тех, чью жизнь пресекли граф Эмери Нарбоннский и сын его Гильом. Хоть безбород юный граф и молод летами, хоть не успел он еще стяжать рыцарский сан, но с одним деревянным колом смог нагнать такого страху на наших бойцов, что те дрожат при одном его имени. Будем же смелее! Не дадим одному христианину, как бы ни был он храбр и силен, совладать с нашими смельчаками!
— За мною! — воскликнул Асере. — Коль встречу я Гильома, не миновать ему смерти!
Увлек он за собой оранжское войско, подлетели сарацины к лагерю, а там — ни души. Ни мулов, ни коней, ни оруженосцев — ушли французы, забрали с собой всю завоеванную добычу.
— Видит Магомет, — опечалился нехристь, — нарбоннцы оказались хитрее нас, ушли загодя…
Не успел он закончить, как со всех сторон поднялся шум, и в мгновение ока оказались оранжцы в окружении. Едва взошло солнце, как вывел Гильом из засад своих бойцов и те взяли в плотное кольцо вражеские полки. Невелики отряды нарбоннцев, но над каждым поднят королевский стяг, плещутся на копьях цветные значки, а граф Эмери вздымает левой рукой свой графский штандарт с золотым орлом, что приклепан к восьми святым крестам.
— О Магомет! — вновь вскричал Асере. — Мы в ловушке. Не увижусь я больше с сестрой Орабль, не доживу до ее свадьбы с королем Тибо!
А французы уже врезались карьером в строй басурман и четыре их сотни сразу поддели на копье. Гильом со своим деревянным колом, которым орудовал ловчее, чем опытный лучник оперенною стрелой, помчался прямо к оранжским королям, сметая по дороге толпы язычников.
— Нам всем пришел конец! — возопил Голиаф. — Это не человек, а сам черт. Жердь в его руках тяжела, как воз, — никто перед ней не устоит.
Не выдержали сарацины и кинулись наутек. Даже Кларион, Асере, Коррель и Мюргале побросали щиты и копья и с одними легкими мечами пустились вскачь с поля брани. А за ними вдогонку — Гильом. Бросил он поводья, и понесся Пятнистый быстрее птицы. Обернулся Асере и крикнул своим братьям:
— Доколе терпеть нам такой урон от одного бойца?
— До гроба! — крикнул ему в ответ Гильом.
— Не мешало бы нам унять этого хвастуна! — не оборачиваясь назад, воскликнул Коррель.
— Да не попустит вас Магомет ввязаться с ним в бой! — ответил Мюргале.
А Гильом им вослед:
— Эй, не трусьте! Я ведь еще мальчишка, я еще слаб, я еще не стяжал рыцарского сана! Так что остановитесь, пока можете со мной совладать. А то, едва посвятит меня Карл в рыцари, явлюсь я в Оранж на своем Пятнистом, покажу его принцессе, пусть знает, что ее конь пришелся впору не Тибо, а мне! Да не бойтесь же, не трону я вас ради Орабль!..
С размаху воткнул Гильом свой кол в землю и безо всякого оружия подскакал вплотную к нехристям.
Покуда преследовал юный смельчак оранжцев, седобородый граф Эмери повел свой отряд другой дорогой, мчась вдогонку за Отраном Нимским. Гильом и не заметил, что остался один на один с сарацинским отрядом. И пока вел он с врагами беспечный и веселый разговор, Мюргале неприметно оказался за его спиной, переглянулся молча с братьями, взмахнул мечом и нанес ему удар в правое плечо. Сквозь шелковую рубаху проникла сталь в тело — да как раз в том месте, где, прощаясь, пришила Эрменгарда на рубаху сыну талисман с заклинаниями. Как ни был силен удар, но, словно от камня, отскочило от талисмана лезвие.
— Что же ты не убил христианина? — завопили сарацины. — Коль уйдет он от нас живым, погибли мы все!..
Бросились они на Гильома, свалили его с коня, заломили ему руки за спину, и тогда Коррель Оранжский, забыв про уныние, засмеялся в лицо юноше: