— Предали вы меня, братья. Мой вестник уже передал Гильому письмо, в котором я написала, что готова отречься от язычества и вверяю юному французу свою жизнь. Граф отплатит всем нам за мою измену, вас убьет, а Оранж разорит.
— Уймитесь, принцесса, — сказал Тибо. — Нынче вечером свадьба, не будем терять времени даром.
И устроили в Глорьетском дворце свадебный пир. Осыпал Тибо свою невесту невиданными дарами, навезли его слуги дичи и снеди, явились почетные гости, и весь вечер без отдыха пели жонглеры, услаждая слушателей веселыми песнями и звуками арфы и виолы.
В разгаре пира подошла Орабль к Тибо и сказала ему учтиво:
— Ваш приезд застал меня врасплох, покои мои не убраны, я должна удалиться и привести все в порядок.
— Разумные слова! — ответил король. — Радостно слышать, что вы обращаетесь ко мне как к вашему мужу и повелителю. Ступайте да не задерживайтесь — все веселье еще впереди!
Поднялась Орабль к себе в спальню, опустилась на постель и вскричала в слезах:
— Гильом, что мне делать? Чувство наше немногодневно, но сильнее меча, неудержимей стрелы, не помеха ему ни стены, ни горы. Прислали вы мне бесценные подарки, а я вынуждена отплатить вам изменой… Нет, не нужны мне никакие богатства — только бы знать, что вы мне верите, Гильом, что не упрекнете меня в предательстве и верите в мою любовь!
Не мешкал, призвала Орабль своего верного постельничего и, протянув ему письмо на тонком пергаменте, сказала:
— Храни тебя Господь, друг мой! Скачи во Францию, разыщи Гильома, передай ему эту повязку и письмо. Повязку пускай носит он в сражениях, чтобы моя любовь хранила его от ран, а письмо пусть прочтет, не откладывая, и верит в нем каждой букве!
Спустился вестник из башни во дворец, незаметно прошел через пиршественную залу и на одногорбом верблюде-дромадере, который может мчаться по земле быстрее, чем ласточка летит в небесах, отправился к Гильому с порученьем своей госпожи.
Смеркалось. Все громче шумел пир в Глорьетском дворце. Тут явились перед гостями шестьдесят ловчих, затрубили в рога, ворвалась в залу свора охотничьих псов. Удивился Тибо и, едва вернулась за стол Орабль, спросил у королевны:
— Что это значит? К чему здесь псы и ловчие?
— Так у нас принято, — ответила принцесса. — Сейчас вам покажут наши игры.
Пирует король. Сидят с ним в роскошной зале за громадными столами тридцать тысяч сарацинских воинов. Вдруг, едва стихли охотничьи рога, вбежал во дворец огромный олень, а следом четыре сотни псов — гончих и легавых, борзых и ищеек. За псами ворвались в залу охотники на конях, окружили рогача, а тот вскочил на стол прямо перед оторопевшим Тибо и с протяжным ревом стал рвать скатерть, уставленную дорогими яствами. Наморщил олень нос и фыркнул так, что повалились со столов от ветра тяжелые блюда и кубки. Тибо же Арабский от ужаса вжался в стену, потому что из ноздрей оленя низринулась на пиршественный стол добрая сотня мужиков-вилланов — каждый локтей пятнадцать росту, нет ни на ком ни обуви, ни рубахи; один — однорукий, другой — одноногий, у того — три подбородка, у другого — четыре глаза, зато у всех за спиной по горбу, а на нем восседают арбалетчики и стреляют ядовитыми стрелами направо и налево…
Тибо чуть с ума не сошел при виде таких кошмаров и взмолился:
— Орабль, помилуйте, прекратите эти забавы, а то как бы не умереть в одночасье от таких игрищ. Отдам я вам весь арабский край, только отпустите подобру-поздорову!
— Игрища и не начинались, король, — ответила Орабль. — Еще такое увидите, что, коли удастся вам спастись, будете потом говорить: мол, вовек никого не забавляли так, как вас в Оранже!
Тут разом пропало наваждение — исчез олень, исчезли псы и охотники, сидит король Тибо Арабский за столом, сидят тридцать тысяч сарацинских воинов, вкушают с аппетитом невиданные яства.
Вдруг распахнулись двери, и с пеньем вошли в залу три тысячи, не меньше, монахов: все в черных рясах, в одной руке — факел, в другой — тащит каждый по мертвецу. Заполонили они дворец и стали швырять факелы и трупы в язычников. Распростерся Тибо на мраморном полу и завопил от ужаса:
— Спаси нас, Магомет, повели Орабль прийти мне на помощь! Коль доберусь я живым до Нарбонны, ни шагу сюда больше не сделаю, забуду про Оранж и про все его богатства!
— Да что вы, король, — вновь ответила Орабль, — разве это потеха? Предстоит вам еще кое-что увидеть.
Опять пропало наваждение, пирует Тибо со своими сарацинами, вкуснее прежнего еда, слаще вино, веселее музыка. Только вздохнул король в надежде, что навсегда пропали кошмары, как в одно мгновение набились в зал дикие львы и медведи.