Алион, едва почувствовал на себе седока, сам взял в галоп и помчался к холму. Корсольт только успел на ходу крикнуть Галафру, чтобы тот ничего не опасался.
— Зовите ваших управителей, король! — добавил он издали. — Пусть спешат к вам в шатер и накрывают к обеду пышный стол. Скоро мы отпразднуем нашу победу!
— Магомет с вами! — закричали неверные вслед своему богатырю.
Увидел Гильом Корсольта и даже немного оробел — не встречал он еще такого лютого и столь вооруженного противника. И хотя ни разу еще не подвел Пятнистый своего хозяина, но Гильом опытным глазом сразу признал в Алионе более мощного и быстрого скакуна.
— Хорош конь! — сказал себе Гильом. — Грешно такого убивать. Не приведи Бог даже клинком его задеть!
Так воскликнул Гильом, и если бы слышали сарацины его слова, то признали бы, что это речь не труса.
Добрался граф до самой вершины холма, сошел на землю и стал горячо и долго молиться, прося у Всевышнего помощи и защиты. А когда перекрестился и поднялся с колен, подлетел к нему язычник.
— Не смей таиться, француз! — закричал тот со злобой. — С кем это ты так долго разговаривал?
— Молился я Царю Небес, — ответил Гильом, — чтобы он помог моему мечу рассечь тебя на куски.
— Ты просто не в своем уме! — засмеялся Корсольт. — Что может ваш Бог? Он сидит где-то в небе, за облаками, а здесь, на земле, всем владеет Магомет. Принимай, пока не поздно, нашу веру, и дам я тебе столько денег, чтобы весь твой род никогда ни в чем не нуждался!
— Мой род, — гордо ответил Гильом, — если в чем и нуждался, то в добром скакуне и остром мече, чтобы расправляться с такими наглецами, как ты!
— Вот как, карлик! — еще пуще засмеялся эмир. — Тогда мы проверим, что у тебя нынче за скакун и что за меч. Раз ты такой гордец, то даю я тебе льготу: бери свое копье, наставь его как надо и бей первым в мой щит. Охота мне посмотреть, что у тебя за удар, а заодно я решу, как мне с тобой расправиться — одним махом или поиграть с тобой, как с мышью!
— Глупо было бы медлить! — сказал себе Гильом, отъехал подальше, нагнул копье и помчался по крутому склону холма на противника. Ударил он копьем в щит Корсольта, но эмир даже с места не сдвинулся.
— Вижу, будет великая схватка, — сказал первосвященник, зорко следя за бойцами. — Пусть все молятся Творцу, чтобы остался жив Гильом Железная Рука и вернулся в Рим победителем!
Между тем бесстрашный граф начал поединок — понял он, как могуч и силен эмир, и решил положиться в бою на свою ловкость и Божью волю. Бросил он поводья, пустил вскачь Пятнистого и, склонив копье с атласным значком, ударил в щит соперника — но не в самое навершье, как прошлый раз, а чуть сбоку, в одно из четырех полей эмирова щита. Тут-то щит и лопнул — вонзилось копье в броню, прошло ее насквозь, следом прорвало кольчужную рубаху и вонзилось басурманину в тело, да с такой силой, что наконечник вышел у Корсольта со спины: на него, как на гвоздь, можно было бы повесить плащ, если бы оказалась в том нужда. Однако Гильом на этом не успокоился и вторым движением вырвал копье, что было делом куда как трудным, но граф не сплоховал и, пришпорив Пятнистого, промчался мимо раненого. А тот и глазом не моргнул, только сказал сам себе:
— Да, над этим человечком грех насмехаться. Я-то думал, что он не опасен, даже дал ему льготу, а ведь меня еще никто никогда не ранил так, как этот христианин!
Бросил эмир на землю остатки щита и услышал, как весь Рим закричал Гильому:
— Смелее, граф! С нами Господь!
Услышал и француз, как подбадривают его воины и горожане, и ударил язычника копьем со спины — и вновь копье прошло насквозь и броню, и кольчужную рубаху, проникло в тело басурманина и вышло посреди груди. Такой удар уложил бы любого на месте, а эмир опять даже глазом не моргнул. И вдруг молниеносным движением поднял дрот, что висел у луки седла, и метнул его в графа. Обрушился на Гильома громовый удар, пришелся прямо между ключиц, — любой на месте рыцаря упал бы замертво, а тот разве что приуныл немного, увидев, как непрост его противник и сколько урону им еще придется претерпеть.
А Корсольт выхватил тем временем новый дрот, метнул его — и полетел дрот быстрей орла. Гильом в испуге успел отклониться в сторону, однако дрот проломил его щит, распорол со свистом бронь, но, на счастье, не поранил графа и врезался сзади него в песок, уйдя на целых два локтя в землю.
Совсем приуныл Гильом, а сарацин ему закричал:
— Я-то думал, ты лихой боец, а выходит, что попался мне трус. Что ж ты боишься пустить в дело свой меч? Может, от моего клинка примешь подарок?