— А я не из трусливых! — крикнул в запальчивости Гильом. — Нет, я вовсе не желаю быть сожранным без хлеба и подливки, но всего сильней хочу увидеть Орабль. Истомился я по ней с тоски, а кто любит, тот неразумен!
Велел он изготовить черную мазь, натолочь в нее всяких трав и натерся ею с головы до пят. Стал черен Гильом, как нубиец, — никто не признал бы в нем французского рыцаря. Делать нечего — последовал и Гильбер его примеру. А тут как раз объявился младший племянник Гильома Гелен: давно хотел он, чтобы дядя испытал его в какой-нибудь переделке.
— Бог мой, да вы ли это, дядя? — воскликнул он. — Этак вы можете идти куда захотите — никто вас не узнает! Но, клянусь вам, я скорей сто раз умру, чем останусь тут без вас и не побываю в Оранже!
Натерся он той же мазью, и все трое отправились в путь.
— Дядя уже дожил до первых седин, а все так же безумен, как в молодости! — вздохнул им вослед Бертран. — Боюсь, ждет нас большая беда, и, коль не поможет Всевышний, натерпимся мы еще сраму!
Достигнув Роны, пересекли путники поток — а он быстр в тех местах: чуть не опрокинулся на стремнине челн, и только ловкость и сила Гильома, умело орудовавшего веслами, спасла всех троих от погибели. Миновав леса и мелкие речки, добрались наконец французы до Оранжа.
Уже издали увидели они высокие башни и резные дворцы; над дворцами, на куполах, парили золотые орлы. Из-за стен доносились крики линялых соколов и пение певчих птиц, рев мулов и ржание жеребцов, шум сарацинского торга и оклики сторожевых воинов.
Гильбер подвел спутников к воротам, позвал привратника и сказал ему на местном языке:
— Открой нам ворота, привратник. Мы — толмачи короля Тибо. Прислал он нас из Африки с посланием племяннику его Аррагону.
— Ничего не знаю, — ответил привратник. — Не велено никому открывать, пока не даст на то разрешение сам государь. А вдруг вы на службе не у короля Тибо, а у Гильома, который прозван Железная Рука и Короткий Нос? Вон он как хитро овладел Нимом! Нет, пока не поговорю я с королем, открывать вам не буду.
— Ступай, поговори, — сказал Гильом, — да возвращайся поскорее.
Бросился привратник во дворец, отыскал Аррагона и сказал ему с поклоном:
— Ждут у ворот три турка. Говорят, что прибыли они морем из Африки и что послал их к вам сам король Тибо.
— Впусти же их поскорей! — обрадовался Аррагон. — Давно не было вестей от моего дяди, надо мне их расспросить обо всем. Сдвинул привратник тяжелый засов и открыл перед путниками ворота. Плечом к плечу вошли смельчаки в Оранж, — но, прежде чем уйдут они отсюда, придется вдосталь хлебнуть невзгод лихому Гильому, отважному Гелену и ловкому Гильберу.
Меж тем, покуда темнокожие гости шли через город, смотрели им вослед сарацины и перешептывались друг с другом:
— Говорят, приплыли они из Африки…
— От самого Тибо Арабского…
— Добрые ли вести привезли гонцы?..
— Пошли за ними к дворцу, узнаем…
Толпа сарацин двинулась за приезжими, остановилась у дворцовой лестницы и стала ждать новостей, пока поднимались гости по мраморным ступеням в королевские покои.
— Всемогущий Бог! — воскликнул тем временем граф Гильом. — Никогда я не видел такого красивого дворца. Взгляните только, сколько здесь мрамора и серебра, золота и драгоценных камней! Эй, окажись тут с нами Бертран да десять тысяч нашего войска, уж мы бы показали, на что способны!
Дошли они до зала, где восседал Аррагон в окружении бесчисленной свиты. Увидел граф толпу придворных и понял, что надо лгать хитро и умело, а иначе придет им конец.
— Храни вас Магомет! — воскликнул он, низко склонившись перед Аррагоном.
— Приблизься, — повелел король, — и отвечай, откуда ты взялся.
А Гильом придумал такую историю:
— Прибыть мне к вам велел ваш дядя, непобедимый Тибо Арабский. Добрались мы сначала до Нима, думая, что правят там, как прежде, Отран и Голиаф. Не ведали мы, что расправился с ними проклятый француз Гильом Железная Рука, который ранил под Нарбонной самого Тибо, растоптал конем его штандарт и вынудил короля уплыть в Африку. Узнали мы со скорбью, что сразил славных королей графский меч, что захватил француз город, — да и сами попали в западню. Посадил нас Гильом в темницу, а когда вызнал, что добираемся мы до Оранжа, отпустил нас к вам, король, и даже выкупа не стал брать, настолько он богат.
— Встреться мне этот мерзкий христианин, — прервал его Аррагон, — я бы в тот же день казнил его, а прах развеял по ветру!