Юон внимательно оглядел эту преграду из рыцаря и его коня и обратился к брату:
— Негоже нам бояться любого человека из плоти и крови, ибо в мыслях наших нет даже повода к вражде. На тебе нет ни доспехов, ни меча, и каждому понятно, что ты путешествуешь с мирными целями. Поэтому сейчас ты спустишься в долину и спросишь этого рыцаря, что ему нужно от нас.
И Жерар повиновался. Он спустился к лесу, и, натянув поводья коня, храбро обратился к рыцарю:
— Благородный сэр, что вам угодно от нас, кто не вступал ни в какие раздоры ни с кем? Я — Жерар из Бордо, а вон там — мой брат Юон, герцог этого же города. Мы едем ко Двору Карла Великого по личному приказу самого короля. Поэтому не задерживайте нас, если вы не законный представитель короля и не находитесь здесь по его требованию.
Рыцарь с закрытым забралом на самом деле был королевским сыном — принцем Чариотом. Однако он и не помышлял называть Жерару свое настоящее имя. Вместо этого он презрительно-гневным тоном ответил юноше:
— Безрассудный юнец, известно ли тебе, что я — сын герцога Тьерри, которому неоднократно наносились оскорбления из вашего дома? И вот теперь я здесь, чтобы навсегда положить конец нанесенным ему обидам, и я убью тебя и того заносчивого петушка, что расселся наверху и осмеливается называться герцогом Бордосским! Ибо все земли Бордо по праву принадлежат мне!
Поскольку гневный голос рыцаря не предвещал ничего хорошего, Жерар осознал, что ему надо бежать. Но его конь оступился, и Чариот мгновенно очутился против беззащитного юноши с копьем наперевес.
Сталь глубоко вонзилась в нежную плоть Жерара, и он тяжело упал с коня на утрамбованную тысячами копыт землю. Из его бока потоком заструилась кровь, и он застонал от нестерпимой боли. Поэтому он не услышал, как Чариот громко произнес:
— Вот так я поступаю со своими врагами. А пока ты валяешься здесь, я разделаюсь с другим Бордосским псом!
Но Юон услышал этот крик, и его сердце чуть не лопнуло от ярости при одной только мысли, что его юный и совершенно беззащитный брат принял смерть от руки этого замаскированного убийцы. Тело Юона напряглось так, что кости затрещали. Его глаза налились кровью от гнева, и весь мир перед ним стал ярко-красного цвета, как кровь, все еще истекающая из хрупкого тела Жерара.
Глава 4. Как Юон убил королевского сына и отправился ко двору в поисках справедливости
Когда он увидел своего любимого брата, лежащего в огромной луже крови, ярость настолько овладела Юоном, что он теперь не думал ни о ком на свете, кроме подлого мерзавца, убившего невооруженного мальчика. Выхватив меч, так долго служивший его отцу, герцогу Севину, Юон поскакал вниз, чтобы сразиться с неизвестным рыцарем.
Чариот, увидев своего противника, несущегося на него столь опрометчиво и отчаянно, зловеще усмехнулся. На Юоне не было доспехов, а из оружия — один лишь меч, так что принц предвкушал очень легкую победу. Он приготовился, и, выставив копье вперед, поскакал навстречу молодому человеку, чтобы поскорее разделаться с ним.
Однако Юон, в отличие от своего несчастного брата, был опытным бойцом, и, поняв, что враг собирается пронзить его острием копья, он взял в руку плащ и швырнул его прямо на копье Чариота, одновременно уклонившись всем телом в сторону. Поэтому копье Чариота запуталось в складках плаща Юона, и тому удалось удачно проскочить мимо врага, если не считать того, что острая сталь пронзила его накидку и легонько оцарапала ему бок.
Пока Чариот пытался вновь выставить копье и вытащить меч из ножен, Юон нанес сокрушительный удар, оказавшийся столь резким и мощным, что принц свалился с коня и умер еще до того, как его тело покатилось по дороге.
Юон даже не удосужился поднять забрало поверженного противника, чтобы посмотреть на того, кого он убил. Вместо этого он отыскал глубокую рану на боку Жерара и, разорвав свою льняную накидку на части, стал перевязывать ужасный разрез, из которого по-прежнему хлестала кровь. С трудом остановив кровь, он приподнял стонущего брата, осторожно посадил его в седло и пошел рядом с конем из лощины, оставив принца одиноко лежать на дороге.
Очень скоро Юон присоединился к рыцарям и сопровождающим их людям. Им нужно было поторапливаться и скакать без промедления, чтобы товарищи убитого рыцаря не успели выйти из леса, чтобы разделаться с ними. И, предчувствуя нападение, все облачились в доспехи.
Но когда они снова добрались до свиты аббата из Клуни, тот помолился и попросил их мужаться и не унывать, ибо видел все происшедшее с вершины холма. Тем временем из леса вышли какие-то люди и унесли незнакомца. И никто из них не последовал за Юоном.
Сердце Юона все еще переполнял гнев, а на душе было черным-черно, когда он смотрел на белое как мел лицо и обмякшее тело брата. И, полный дурных предзнаменований, он обратился к своим спутникам:
— Будь проклят король Карл Великий, если это он замыслил это деяние! И если он тайно вознамерился положить конец роду Севинов, то он глубоко заблуждается! Ибо пока я жив и крепко стою на ногах, а рука моя достаточно сильна, чтобы поднять отцовский меч, я отомщу за этот подлый поступок. И я открыто заявлю королю прямо в лицо, что теперь думаю только о мести. Ибо такому предательству нет прощения. Ведь получается, что нас пригласили ко Двору, чтобы убить! Нас заманили в лапы смерти!
Почтенному аббату нечего было сказать, чтобы умерить гнев Юона, который всякий раз, когда он смотрел на Жерара, становился сильнее. А бедняга снова стонал и громко выкрикивал имя Господа нашего Иисуса Христа. Настолько нестерпимой была его боль.
Тем временем граф Эмери выбрался из засады в лесу и приказал своим людям принести тело мертвого принца и, положив его поперек седла, привязать к нему. Затем он вскочил на коня и, взяв под уздцы коня с мертвым принцем, направился к королевскому Двору, сопровождаемый своими людьми и рыцарями из окружения Чариота. По пути он тщательно обдумывал великое зло, которое теперь сможет причинить Юону из-за этого убийства, и как посильнее вызвать ярость короля против молодого человека из Бордо.
Первыми добрались до Двора Карла Великого Юон и его свита. И прямо перед королем они пронесли носилки, сделанные из копий и плащей, с лежащим на них стонущим от боли Жераром.
Все собравшиеся пэры и придворные, да и сам король были весьма озадачены подобным прибытием, но Юон смело подошел к подножию трона и громким голосом разорвал воцарившуюся тишину:
— Неужели это и есть справедливость короля Карла Великого?
Услышав этот гордый выкрик, король почувствовал, как гнев приливает к его горлу, ибо еще ни один человек не осмелился предстать перед ним так со времен его юности. Он уже было собрался быстро ответить на подобную дерзость, однако сперва решил узнать причину столь странной выходки. Поэтому, к всеобщему удивлению всего своего окружения, король произнес очень спокойным голосом:
— Ну, полно, полно, юноша. Что привело тебя сюда и почему ты так громко взываешь о нашей справедливости? Кто ты и кто этот юноша, которого ты принес на носилках?
— Ваше величество, — с гордым достоинством ответил Юон. — Я — сын герцога Севина, Юон Бордосский, которого вы призвали к себе своим декретом. А это — мой брат Жерар, который лежит перед вами, истекая кровью, ибо, не имея ни оружия, ни доспехов, он был подло ранен полностью вооруженным рыцарем.
Неужели вам доставило удовольствие то, что нам устроили засаду и напали на нас? Если это так, то смотрите и радуйтесь, благородной король!
С этими словами Юон разорвал накидку, в которую был завернут Жерар, так что все смогли лицезреть окровавленные повязки на его ране, напоминающие собой огромные рубиновые браслеты.
Затем Юон вытащил меч и положил его перед собой. В свете факелов и светильников все увидели стальное сверкающее лезвие, на котором тускло поблескивала кровь Чариота, уже успевшая свернуться.