— Тут что-то не так, магистр, — снова сообщил он по воксу, оставаясь на личном канале, чтобы больше никто не услышал о его опасениях. Сигизмунд двинулся вперёд в более устойчивом темпе, но, пока он наступал, Незримые уплывали от него, словно туман, и наконец воин оказался почти в самом центре основного пространства храма. Никто не вёл перекрёстный огонь, не контратаковал. — Здесь ничего нет, господин. Ничего, кроме врага... и нас.
— По-твоему, их цель — мы? Нас изначально заманили в ловушку? Так почему же она всё ещё не захлопнулась?
— Всё логично, если объяснить замыслом неприятеля то, что мы считали случайностью, — произнёс Сигизмунд. — Нас привёл сюда их сигнал. Тут у нас нет никакой иной задачи, кроме как атаковать Незримых. Почему же тогда они здесь?
— Клянусь водой жизни, Сигизмунд, ты прав. Из-за того что мы высадились сюда, у них появилась возможность.
Незримые верны своему названию — если они когда-нибудь и раскрывают себя, то лишь для того, чтобы спрятать ещё более масштабный замысел. Дело не в том, что мы здесь, а в том, что мы не на борту «Темперус Инициатор». Они хотят захватить корабль!
Прогудели сигналы из командного канала, и Менольд отдал приказ о немедленном отступлении, вызвав штурмовые корабли, что кружили в вышине, патрулируя окрестности. Как только Храмовники начали отходить к выжженной поляне, где ранее совершили высадку, Незримые бросились за ними с внезапно пробудившимся неистовством. В странном полумраке замигали жгучие лазерные лучи: противник сосредоточил огонь на арьергардных отделениях. Сигизмунд ясно осознавал, что враг намерен любой ценой преградить Храмовникам путь к транспортникам.
Иониец обнаружил, что вместе с Менольдом располагается на острие клина, который прорывался к посадочной площадке, в бурю пылкого сопротивления Незримых. Впереди спускались на плазменных струях штурмовые катера, палящие из орудий, а в воксе потрескивало сообщение с корабля на орбите: там заметили два вражеских звездолёта, приближающихся на высокой скорости. Незримые были готовы пожертвовать жизнями своих солдат на поверхности, чтобы провести абордаж при минимальном сопротивлении. Теперь неприятели имели равные шансы на успех. Храмовники не могли терять ни секунды, если хотели вернуться на борт к началу битвы в пустоте.
Незримые сделают всё возможное, чтобы уйти от Имперской Истины, запутать её поборников, направить их по ложному следу. Сигизмунд бросился в атаку, не обращая внимания на то, что от его брони, сверкая, отражаются лазерные разряды. Он твёрдо верил, что его цель — или принести врагу просвещение Императора, или погибнуть, выполняя эту задачу.
— Они уходят от ответов, лукавят или прямо отказываются говорить, — доложил Гидореас своему примарху, когда они подошли к двери в помещение, где содержались пленные Незримые.
— Маудули уверена, что они её понимают? Её переводы достаточно внятны?
Командир хускарлов поднёс руку к панели управления замком и остановился.
— Определённо.
— Очень хорошо, — отозвался Дорн и кивком указал на блок управления. — Возможно, мне удастся их убедить.
Когда Рогал вошёл через двойные двери в отсек, отведённый под содержание пленных, Незримые совершенно типично отреагировали на него. Сначала они просто изумились. Любой примарх словно бы занимал пространство, не ограниченное пределами его тела, и источаемая им мощь поначалу казалась немыслимой, как энергия звезды, запертая внутри люменосферы. Следом они испытали трепет. Незримые, вчетвером сидевшие на скамье, неотрывно смотрели на Дорна, будучи не в силах ни отвести глаза, ни даже моргнуть. Мозг каждого из них получал несовместимые сигналы от органов чувств и из первобытных глубин подсознания. Наконец пришло отвращение. Почти одновременно все они сместили фокус внимания: двое уставились в пол, третий ахнул и закрыл глаза руками, а четвёртая уткнулась лицом в сгиб руки, едва не повалившись набок.
Дорн терпеливо ждал. Быстро оглядев отсек, он снова задержал взор на пленных. Когда-то это помещение служило каютой астропата, поэтому стены давно обшили пластинами, экранирующими пси-эманации. Теперь же все предметы, которые подошли бы в качестве орудия самоубийства, предусмотрительно убрали вместе со всей мебелью. Её заменили на тонкие спальные мешки и скамью с толстой подкладкой. В углу возвышался лейтенант Патавия, который охранял Незримых с тех пор, как их привезли на борт, а у его ног стояли тарелки с нетронутой пищей.