— Никогда мне еще не приходилось иметь дело со столь чудовищно тяжелым тестом, — сказал он. — Не делаете ли вы и это тесто из тяжелой материи?
— На этот раз вы угадали, — усмехнулся Петров. — Но тесто уже не такое тяжелое, как кубики. Вот, смотрите. — Он оторвал кусочек теста величиною с вишню и с некоторым усилием взвесил на ладони.
— Значит, ваша тяжелая материя, если я не ошибаюсь, может увеличиваться в объеме, в то же время теряя в весе? — спросил Санович, видимо начиная сдаваться.
— Да, так оно и происходит, — ответил Петров. — А как и почему, я сейчас объясню вам. Прошу вас. — Он показал нам на кресла.
— Вы, конечно, знаете о звездах, которые называются «красные карлики», — начал Петров, когда мы уселись. — Объем этих небесных тел, светящихся красным светом, действительно очень мал по сравнению с другими звездами. Астрономы установили совершенно точно и неоспоримо, что материя этих красных карликов в десять тысяч раз тяжелее земной. Такая необычайная тяжесть материи долго оставалась загадкой — какие процессы космической лаборатории могли создать эту сверхтяжелую материю?
Атом, его строение — объяснили загадку. Сам атом представляет собою, если так можно выразиться, чрезвычайно «пористое» сооружение. Электроны, вращающиеся вокруг центрального ядра, протона, находятся от него на «астрономически» огромном расстоянии, в микромасштабе, конечно. Внутри атома слишком много пустоты, точнее, внутри пространства между ядром и орбитой крайнего электрона. А ведь из таких «пористых» атомов состоит вся обычная материя. Соединяясь в молекулы, атомы ведь не могут входить друг в друга, сжиматься. Они соприкасаются друг с другом лишь «оболочками» внешних электронных орбит. Поэтому-то и обычная материя такая «пористая», не слишком плотная и не слишком тяжелая. Но что будет, если из атомов мы начнем выбивать электроны, оставляя одни протоны? Каковы будут свойства материи, составленной из этих атомов, лишенных электронов?
— Такая материя будет обладать необычайной плотностью, малым объемом и огромной тяжестью, — быстро сказал Санович. — Я понял вас, Петров! Десять литров воды, весящих десять килограммов, или десять килограммов земли можно таким образом «сбить» в один кубический сантиметр, который по-прежнему будет весить десять килограммов. Правильно?
— Совершенно верно, — ответил Петров.
— Но почему пухнет это тесто, если оно одной природы с тяжелой материей? — спросил Зорин. — Смотрите, оно заполнило уже всю полку и ковш.
— И зачем это тесто, эти кубики находятся здесь? — в свою очередь задал вопрос Санович.
— Минуту терпения, и вам все станет ясным, — сказал Петров и, помолчав, продолжал: — Советские ученые потратили несколько лет, прежде чем им удалось создать первый кубический сантиметр тяжелой материи. В то время ученые еще и сами ясно не представляли себе, к каким практическим последствиям приведут опыты с тяжелой материей. Но она сразу же сама указала путь: первый же кубический сантиметр тяжелой материи, полученный в лаборатории, разбух на глазах ученых до больших размеров. Это явление удивило тогда ученых так же, как удивило сейчас вас это растущее тесто. Вскоре, однако, объяснение было найдено.
Тяжелая материя состояла из атомов, лишенных электронов. А что такое электрон? Отрицательный заряд. Следовательно, тяжелая материя представляет собою положительный заряд огромной «концентрации». И именно в силу этого она должна была с необычайной силой притягивать к себе отрицательные заряды-электроны. А где их нет? Таким образом, с самого момента своего рождения материя, искусственно ставшая тяжелой, стремилась возвратить себе то, что у нее было отнято, — электроны, отрицательный заряд, а вместе с ними вернуть себе и прежние свои свойства. Одним словом, к кубику тяжелой материи отовсюду потек электрический ток. Ученые поняли, почему были неудачны первые опыты и почему они стоили так дорого: выборные электроны могли заменяться сторонними, а может быть, и возвращаться обратно.
Чтобы полученная тяжелая материя не разбухала преждевременно, приходилось заботиться об изоляции ее от проникновения электронов со стороны. И при новых опытах были найдены такие изоляционные футляры, которые надежно защищали изготовляемую тяжелую материю от электронов.
А это изобретение открывало уже путь к первому — практическому — применению тяжелой материи. Она становилась если не источником электроэнергии, то заменителем самых мощных аккумуляторов: вот этакий кубик тяжелой материи «ТМ» — в электроизоляционном футляре можно отправить в любое место и хранить любое время. «ТМ» заменит собою аккумулятор для авто, электрокара, походной радиостанции — всюду. Достаточно в оболочке футляра сделать прокол, и «ТМ» начнет бурно высасывать электроны отовсюду — из земли, атмосферы, металлических частей вашего автомобиля. Включайтесь и получайте ток. «ТМ», по мере насыщения электронами, разбухает — это, пожалуй, единственный ее практический недостаток — и становится все легче, пока не дойдет до нормального объема и весомости. Но разбухшую, «нормализированную» материю можно выбрасывать, как выбрасывают шлак…
— И как выбрасываете вот это тесто? — указал на полку Зорин.
— Совершенно верно. А на смену предельно разбухшему тесту мы берем новый кубик и прокалываем его.
— Таким образом, при помощи теста — тяжелой материи — вы высасываете электроны из невидимых проводов высоковольтной передачи? — спросил Санович.
— Правильно. В данном случае «ТМ» заменяет нам землю, заземление. Настоящая земля далеко под нами, и отработанный ток поглощается тяжелой материей. Понятно?
— Вполне, — ответил Санович. — У меня есть еще только один вопрос…
Но он не успел задать его.
Нас качнуло. Порядочно-таки качнуло. Мы увидели, как водитель, всплеснув руками, начал лихорадочно вертеть диски на пульте управления. Я чувствовал, как наш летучий поезд то поднимается, то опускается, как его, словно на железнодорожных стрелках, бросает из стороны в сторону.
Впоследствии оказалось, что от невыясненной причины — быть может, от неосторожного движения пальцем неопытного водителя — наш электроплан вышел из луча, питающего энергией его моторы. Мгновенно были включены аккумуляторы, и мы могли продолжать полет, но куда? Ведь невидимый провод не только питал током моторы, но и служил указателем пути. Правда, оставались радиомаяки. Но вы знаете, что радиоволны в Арктике нередко пошаливают.
На аккумуляторах мы могли пролететь около часа. Оледенение нам не грозило: электронагреватели поверхностного слоя вагона и его крыльев непрерывно растопляли образующуюся корку льда. И все же положение было невеселое. Вокруг — мрак, внизу — Карское море, — мы летели уже на участке гора Народная — Новая Земля. Говорят, радиомаяк города Кармакулым на Новой Земле давал сигналы, но они скоро угасли. Во что бы то ни стало надо было найти наш радио-электровоздушный провод. Надо вам сказать, что в то время еще не были установлены аппараты, автоматически удерживающие электроплан на «рельсах» и находящие их, если порыв бури или какая иная причина собьет машину с электропути.
Электроплан продолжал слепо тыкаться из стороны в сторону. И вдруг новый сильнейший толчок потряс всю машину. У меня было такое впечатление, что наш поезд на всем ходу налетел на стену. Не было ли это результатом беспорядочного верчения дисков нашим растерявшимся водителем? Быть может, он внезапно дал задний ход запасным реактивным двигателям? Я слышал потом, что водителя сняли с работы после этого злополучного рейса.
Мы все попадали на пол. Вещи сдвинулись с места. Переборки трещали. Двери раскрылись. Из пассажирского отделения послышались крики женщин и плач детей. Электроплан, однако, продолжал лететь, удары не повторялись, и все понемногу успокоились.
— Смотрите, что делается с кубиками тяжелой материи! — воскликнул Зорин.
Мы посмотрели на полки. На месте маленьких, как игральные кости, кубиков лежали большие куски теста, которое набухало с необычайной быстротой.
— От сильного удара изоляционные футляры кубиков лопнули, и тяжелая материя начала всасывать электроны, — взволнованно объяснил Петров. — Хотя мы и «сошли с рельсов», но находимся в магнитном поле линии высоковольтной передачи и электронов здесь более чем достаточно…