Рогволод молча ждал выбора дочери. Предопределенного выбора, разумеется. Он давным-давно все самостоятельно решил и желание дочери не спрашивал, но Рогнеда была согласна со своим родителем.
Высокомерным взглядом она посмотрела на гонца Ярополка, затем на гонца Владимира. Она знала, что нужно сказать. Так было нужно для её дома, для Полоцка, важного города на торговом пути. Так было нужно для её гордости, для её счастья, потому как она станет женой правителя Руси.
Едва только представив, что она, Рогнеда, гордая полоцкая княжна, дочь князя Рогволода, согласно древним обычаям её народа, будет на коленях снимать сапоги с Владимира перед брачной ночью, жалкого сына невольницы-ключницы… Так не пойдет.
- Я приняла решение, - медленно, с наслаждением протягивая слова, Рогнеда, не отрываясь, смотрела на гонца Владимира. – Не хочу разувать раба. Хочу замуж за Ярополка.
Вот и все. Одна фраза, и Рогнеда предопределила свою судьбу.
***
Месть всегда считалась святой у славян. Ничтожен тот человек, кто не сумел отомстить за себя, за свою честь.
Как оказалось, Владимир не ничтожен, и жажда мести ему не чужда.
Он захватил Полоцк. Победил Рогволода на поле боя, а затем осадил город и сбежавшего в него раненого князя. И выиграл. Эта победа заметно взбодрила его дружину, и проигрыш Ярополка приближался с каждым новым улыбающимся Владимирским дружинником.
В Полоцке Владимир пробудет недолго. Совершит свою маленькую личную месть, и пойдет на Ярополка в сторону Киева.
Но месть оказалась совсем не маленькой, и даже не личной, а общественной.
- Она унизила тебя, - тихо говорил стоявший рядом Добрыня, друг Владимира, наставник, воевода и дядя по материнской линии. – Рогнеда плюнула тебе в лицо, назвала рабом, предпочла тебе Ярополка… Нельзя оставить это просто так.
- И что же ты предлагаешь? – терпеливо спросил Владимир. Он всей душой ждал, когда Ярило скроется за верхушками деревьев, и он заберет у Рогнеды то, что предназначалось его брату. – Я и так сегодня ночью буду мучить эту… княжну.
- Этого мало, - горячился воевода. Он был оскорблен Рогнединым отказом Владимиру, смертельно обижен её словами о том, что его любимая и единственная сестра, милая, добрая Малуша – рабыня. Для полоцкой наглой девки Добрыня желал всех горестей и унижений. – Она указала тебе на место раба! А ты не раб! Ты князь! Сын Святослава, внук великих Игоря и Ольги! Ничуть не хуже, чем Ярополк! Вздорная девка заслуживает пережить то же унижение, что пережил ты! Возьми её на глазах матери, братьев и отца! Докажи этой безсоромной*, что ты не раб!
Владимир задумчиво кивал. Идея Добрыни ему понравилась, даже возбудила. Почувствовав, как при одной мысли от изнасилования Рогнеды на глазах её родных начал напрягаться орган, Владимир повелел воеводе:
- Приведи её в покои родителей. И дружинников прихвати, вряд ли братья будут спокойно смотреть на мученья сестры.
***
Вскоре все было готово. Владимир взглядом охватил всех собравшихся. За спиной у каждого родственника Рогнеды – ослабевшего старого отца, дрожащей матери и двух угрюмых и молчаливых братьев, - стояли широкоплечие дружинники. Они уже догадались, для чего призваны в покои раненого Рогволода, и похабно ухмылялись, предвкушая сцену насилия.
Рогнеда стояла прямо, расправив, точно лебедь свои крылья, плечи и гордо смотря в глаза Владимира. Она бы не смотрела так пренебрежительно, если бы знала, что сделает с ней Владимир в скором времени. И губы не кривила бы в подобие усмешки.
- Что, придумал, что сказать мне, вымесок**? – насмешливо поинтересовалась княжна.
Владимир перевел взгляд с неё на стоявшего позади Рогнеды Добрыню и кивком головы отдал приказ. Воевода хмыкнул и четким движением мощных рук разорвал дорогую и красивую одежду княжны в мгновение ока. Рогнеда вскрикнула и попыталась удержать на себе лохмотья, но Добрыня практически вырвал их из рук девушки и небрежно отбросил в угол. Затем прошел мимо и встал между злившимися братьями Рогнеды. Так, на всякий случай. Послышались рыдания матери и ругательства отца, но рык Добрыни тут же усмирил их.
Рогнеда ненавидяще уставилась на Владимира, но лишь до тех пор, пока он не начал снимать с себя одежду. По расширившимся глазам и короткому вскрику Владимир удовлетворенно понял, что юную красавицу-княжну не готовили к брачной жизни, и она ничего не знает об отношениях мужчины и женщины. Значит, каждый новый миг будет для неё сюрпризом.
Обнажившись, Владимир шагнул к Рогнеде и взял ту за шею, сдавливая горло до тех пор, пока лицо девушки не покраснело, и она не начала задыхаться. Князь подтащил княжну к себе и процедил:
- В тот день ты сделала неправильный выбор, пыня***. Не тому гонцу надо было давать согласие.
Ответить задыхающаяся девушка не могла.
Владимир отпустил шею Рогнеды, и та начала судорожно вдыхать открытым ртом. Князь размахнулся и ударил наотмашь княжну так, что она упала поперек кровати. Владимир навис сверху и зло усмехнулся:
- Не надейся, что будет приятно.
Мужчина перевернул вырывающуюся девушку на спину и, игнорируя слабые, изнеженные кулачки красавицы, бьющие по его плечам, раздвинул её ноги.
- Это, - Владимир положил ладонь на курчавую промежность Рогнеды, - ты хотела отдать князю Киевскому Ярополку. Но отдашь – как ты там говорила? Отдашь рабу.
- Я ненавижу тебя, - выкрикнула Рогнеда, все еще пытаясь вырваться.
Владимир пристально посмотрел ей в глаза, сказал:
- Я знаю, - и ввел сразу два пальца в лоно княжны.
Рогнеда закричала от боли и стала вырываться еще неистовей, пинаясь и царапая кожу Владимира ноготочками. Князя это только возбуждало. Медленно, но твердо мужчина продвигался пальцами вперед, пока не засунул их до конца. По щекам Рогнеды заструились слезы боли, неосознанно княжна заскулила. Владимир признал про себя, что ему нравится этот скулеж.
Он освободил руку и устроился поверх Рогнеды. Умело раздвинув пальцами розовые складочки, Владимир приставил к промежности пульсирующую в нетерпении головку органа и, произнеся:
- Все могло бы быть по-другому, - ворвался в тело княжны одним толчком. Мощно, до упора, почти не заметив девственной преграды. Рогнеда громко закричала, от боли изогнув спину и касаясь грудью торса Владимира. На заднем плане закричали её братья, зарыдала мать, но Владимир не стал зацикливаться на них. Он ощущал, как судорожно сокращается лоно желанной девушки, чувствовал, как его орган легче заскользил внутри из-за девственной крови. И только это сейчас было важно.
Владимир медленно вышел из тела Рогнеды, заставив девушку облегченно выдохнуть. Но тут же ворвался вновь. И продолжал так, пока тело девушки не привыкло к вторжению, а крики княжны не превратились в слабые стоны. И тогда князь задвигался быстрее.