Буквально через неделю дом взбудоражила еще одна новость. Вернулся из тюрьмы сын Исканцевых , Виктор .
Последний раз он отсидел за разбой. Из своих неполных тридцати лет жизни Витек , не считая 15-ти детских лет , когда впервые загремел за решетку, на свободе провел не больше пяти. Вот почему все так напряглись , когда узнали о его освобождении.
Больше всех переживала Мануря , боялась за своего сына Равиля, который и так состоял на учете в милиции и благонадежностью не отличался.
Когда он был дома, только и слышалось , как Мануря кричала ему : « Равиль, Киль мэндэ , киль мэндэ».
Сначала, мы со Светкой думали , что она так ругается, хотя матершинницей не слыла. Но потом Алим перевел , это «иди сюда или ко мне». После появления Витька за большим столом во дворе стала собираться компания , играли в карты. Стали появляться во дворе и незнакомые личности. Но мужики, жившие в нашем доме , при строгом запрете жен , с ними старались не общаться . Сухое рукопожатие или кивок головы в ответ на приветствие Витька или его знакомых , все, что себе
позволяли наши отцы. Зато Шипулиха расцвела, у нее стали появляться новые платья , она ярко красила губы и блистала шестимесячной завивкой. В выходные все чаще вытаскивался на улицу патефон и устраивались танцы. Тогда к нам приходила из соседнего двора Ритка , хотя ей это запрещалось , и мы , дети , пересмеиваясь , смотрели , как танцуют взрослые. В танцах принимали участие молодые люди из подвала , Шипулиха и ее подружки , приезжавшие на вечеринку. Главой праздника всегда был Витек со своими дружками. Надо отметить , что с его приездом в наш двор перестали приходить люди с толкучки.
Уж как он это сделал , никто не знал. Да и рынок со временем прекратил свое существование. Участковый тоже часто посещал наш двор , наблюдая за Витьком и его посетителями , иногда выясняя с ними какие-то обстоятельства.
ПОХОРОНЫ И.В. СТАЛИНА
Произошел еще один случай , который нанес травму нашим детским душам. Это было в тот год, когда все мы собрались пойти в школу , в первый класс , так как были одногодками.
В марте 1953 года умер И.В. Сталин – вождь всех народов в СССР. У нас на кухне собрались все соседи , женщины плакали.
Все думали , что хорошая жизнь кончилась , что будет дальше никто не знал . Не будет каждую весну снижения цен, которых так ждали. Не будут продавать по дешевке яйца перед пасхой или 1 Мая, за которыми мы стояли в длинных очередях . Причем
стояли все , и взрослые и дети , а у каждого на руке химическим карандашом стоял номерок, так как давали ограниченное количество, а не столько , сколько хочется. Если очередь была большая, то отходили , а в это время делали перекличку и переписывали номера , и итог – кто не успел- тот опоздал. Занимать надо было снова. Крупу давали по 2 килограмма , колхозники, приезжавшие в Москву из других областей , деревень и сел тоже набирали ее , занимая очередь несколько раз. Вот с этим и боялись , наверное , расстаться люди , привыкшие к этой жизни , считая себя счастливыми.
Помню, как во время похорон Сталина встали все машины на Шоссе Энтузиастов . Целую минуту гудели предприятия, заводы, фабрики и машины. Это было жутко. Мы смотрели , как плачут взрослые , слышали этот леденящий душу гул и ждали ужасного несчастья. И оно пришло. Равиль , Витек и несколько молодых людей решили пойти на похороны. За ними увязался Шамиль , несмотря на протесты матери.
Тело Сталина выставили для прощания в Колонном зале Дома Союзов. Основные потоки туда устремились со стороны Курского вокзала, Чистых прудов, Цветного бульвара и Тверской. Тех, кто хотел попасть от Волхонки и Воздвиженки, отправляли на Трубную площадь: говорили, что там нужно занимать очередь, которая должна двигаться по Москве до Колонного зала.
Во второй половине дня у Трубной площади скопилась масса людей, которые пришли со стороны Рождественского и Сретенского бульваров. На Сретенском стояла колонна грузовиков, причем стояла очень плотно, буквально впритык. Выбраться на проезжую часть невозможно, а с другой стороны – стена дома, так что деваться некуда. Но никто в тот момент еще не предполагал, что это может стать ловушкой. Люди шли дальше