— Вот, прошу знакомиться. Лейтенант Зверев, гроза преступного мира… — затем назвал биолога с журналисткой.
И уж не укрылось от Алексея, как оживились глаза Михаила при виде Светы, как окинул он девушку взглядом с головы до ног, должно быть, мысленно стянул с нее одежду и мысленно же сглотнул слюну…
Конечно, Меркурьеву это не очень-то понравилось… но в конце концов оправдал он Зверева — нормальная мужская реакция, было бы хуже, если бы оказалась какая-нибудь ненормальная. Впрочем, глупости все, отмахнулся он и сказал:
— Ладно, пошли на кухню.
Михаил протопал туда первым, уселся, распространяя запах казармы, водрузил баллон на стол.
— Ну, хозяин, давай! Кружки у тебя где?.. А, давай сюда. Позвольте поухаживать за вашей дамой?
— Немного, — сухо ответил Алексей, и Михаил понял, что перегибать палку не стоит.
Он сменил тему:
— Ясно!.. Кольку, кстати, соседа твоего, не видал сегодня?
— Ну как же, — усмехнулся Меркурьев, беря кружку. — С него-то все и началось у нас. То есть началось-то со взрыва… вот, Игорь как раз из того самого института… — И по возможности кратко, доступно пересказал всю сегодняшнюю историю.
Зверев слушал, прихлебывал пиво, к концу рассказа заметно помрачнел.
— М-м… — промычал он, когда Алексей умолк. — Выходит, это… как его?.. экологическая катастрофа?
Меркурьев с Рябининым переглянулись.
— Примерно так, — неохотно признал Игорь.
— Николая начальство вызвало, — сообщил Михаилу Алексей. — Просил не разбегаться, сказал: вернусь, поделюсь информацией.
— А, ну это дело. — Зверев почесал щеку грязноватыми ногтями. — Наливай еще.
Алексей кивнул.
Невеселые это были посиделки. Ну, Игорь Рябинин вообще был человек малообщительный, он и в более праздничной обстановке сидел бы сычом; Свету огромный, грубый и нагловатый омоновец заметно напряг: она подсела ближе к Алексею, как бы полуспрятавшись за его спиной, всю ее журналистскую развязность как ветром сдуло.
Да, невесело все это было, но никто из них еще не знал, что день грядущий им готовит — какие новости принесет обещавший вернуться Николай Ракитин…
У подъезда Николая ждал все тот же дежурный уазик. Майор прыгнул в него, водила врубил мигалку, и машина понеслась по непривычно пустым улицам.
Впрочем, не так уж они были и пусты. Опытный взор Ракитина сразу просек тревожные приметы — только они выехали из двора, как увидели странную картину: по той стороне улицы два типа стремного вида, воровато озираясь, тащили какие-то здоровенные картонные ящики. Заметив машину со спецсигналами, оба поспешно юркнули в пешеходную арку — только их и видели.
— Сперли что-то, — угадал Ракитин.
— Да не иначе, мать их, — откликнулся водила-прапорщик. — Вообще, Николай Андреич, черт-те что творится! Народ как с цепи сорвался. Я пока ехал, насмотрелся. На Южном бульваре универсам потрошат… Куда менты смотрят, не знаю!
Майор хмуро усмехнулся:
— Да они и сами перцы еще те…
— А, уж это точно! Первые мародеры. С-суки!.. — припечатал он, и, как показалось Ракитину, на полмгновения в свистящем звуке «с-с…» промелькнула почти неуловимая зависть.
— Ну, а ты-то что? — помолчав, спросил Николай.
— Чего — я? — удивился прапор.
— Ну, как-никак сотрудник силовых структур… Ехал, увидел, как магазин бомбят, — чего же мимо пролетел с песней?
— Да ну, скажете тоже, Николай Андреич! Это ментовские дела, вот пусть они и занимаются… А мне велели — пулей! Одна нога здесь, другая там, чтоб вас доставить… Да и оружия нету. Случись что, из чего стрелять буду? Из хуя?.. Не-ет, мое дело маленькое: баранку крутить да начальство слушаться. У него башка большая, пусть оно и думает!
«А у тебя вместо башки кукиш?..» — подмывало спросить Николая, но он сдержался. Больше ничего путного сказано не было, и вскоре машина лихо подлетела к парадному входу управления МЧС, на городском жаргоне — «Бастиону».
— А, Коля! — вскричал дежурный, завидев спешащего Ракитина. — Шеф тебя обыскался, рвет и мечет. Срочно к нему!
— Знаю, — буркнул майор и устремился в приемную.
Там, странное дело, никого не было. И молчали все телефоны, и темнотой зиял огромный экран информационного табло, и это было непривычно и… и жутковато — вот верное слово.
Однако впадать в рефлексию не годилось. Николай привычно одернул куртку, поправил фуражку, шагнул к огромной двустворчатой двери…
И эта дверь внезапно распахнулась, из нее бомбой вылетел зам начальника Управления, весь красный, даже багровый, точно его вот-вот хватит кондрашка.