Валерий Петрович Брусков
Рой
Лучшее лекарство от перхоти — гильотина.
ПРОЛОГ
…Тайга, разморившись, уже целую неделю дремала под неожиданно расщедрившимся к концу лета скупым сибирским солнцем. Она была ещё полна ароматной августовской свежести, но кое-где на её ровном от горизонта до горизонта зелёном полотне совсем недавно стали появляться крохотные жёлтые изъяны — язвочки, начавшие жадно глодать её некогда прочную ткань. Ещё тёплые дни становились всё короче, а прохладные ночи, иногда слегка украшенные лёгким инеем, всё откровеннее намекали на скорую перемену сезонов.
Лето неуклонно старело, с неохотой готовясь уступить место юной осени, а она всё не спешила в эти бескрайние леса, словно её пугала необъятная ширь сибирских просторов. Тайга полнилась многочисленной живностью, взбудораженной неизбежным приближением холодных и голодных времён. У одних её обитателей было чемоданное настроение перед дальней дорогой к вечному теплу в чужих краях, у других, остававшихся зимовать дома, разгоралась заготовительная лихорадка урожайного лета. Тайга была шумной как никогда, заполняясь пением, хлопаньем птичьих крыльев, криками и рёвом зверья, жужжанием насекомых.
…Ослабленный большим расстоянием треск грызущих тайгу бензопил перекатился через отроги невысокого заросшего хребта и, скользнув в узкое, занятое быстрой рекой ущелье, разбился о перегородивший её замшелый утёс, отмеченный печатью времени. Эхо удара отразилось от серых камней, встряхнув листву и хвою близких деревьев. На огромном валуне, лежавшем рядом с берегом реки в глубокой яме, с хрустом отпала широкая пластина и булькнула, погрузившись в уже заполнившую метеоритную воронку холодную речную воду.
Валун медленно остывал, постепенно теряя жар, подаренный ему небом, с которого он рухнул сюда несколько часов назад. Где-то очень далеко, всхрапывая, перекликались трудолюбивые бензопилы, а здесь тоже шла неторопливая, скрытая от посторонних глаз, работа. Валун точно сдирал с себя обуглившуюся в космическом полёте кожу, которая с шипением падала в воду, окутывая воронку горячим паром. Метеорит был, как живой, и изнутри бился о сделавшую своё дело, отныне ставшую ненужной, рассыпающуюся защитную оболочку.
С грохотом с него обрушился мощный оплавленный пласт, но эхо быстро ушло вдаль, и в наступившую насторожённую тишину вновь вкрадчиво вползли далёкие пилы. Валун качнулся. Лязгнул металл, и в его боку наружу распахнулся небольшой овальный люк, открыв в глыбе глубокую чёрную дыру. Огромный камень снова замер, будто прислушиваясь к окружавшему его загадочному миру…
ГЛАВА № 1
Игнат с удовольствием заглушил шумную бензопилу. Время было самое что ни на есть обеденное, и он очень хорошо чувствовал его наступление уже ставшим ему порядком надоедать желудком. Собственное пищеварение регулярно удручало Игната странной неутомимостью, и в первую очередь — своей фатальной связью со временем. По бригадирскому желудку, как утверждали злые местные языки, можно было смело и регулярно сверять самые точные атомные часы. Четыре раза в сутки: в семь утра, в час и пять часов дня, и в девять вечера. Шутки шутками, но Игнат давно привык к тому, что желудок отрывал его от любых приятных или обязательных дел синхронно с пиканьем «Маяка» в радиоприёмнике. Он регулярно пытался голодать, сетуя на преждевременное брюшко, но желудок знать этого не желал! Тот жил собственной беспорядочной жизнью и совершенно не считался с мнением своего хозяина! Есть хотелось всегда, даже если больше ни о чём и не мечталось! Иногда это доводило Игната до стойкой затяжной депрессии, и до огромного желания сделать своему бездонному желудку харакири, чтобы доверху набить его напоследок землёй…
С некоторых пор он стал безумно завидовать тощему повару бригады Спирину, который мог употреблять любое количество даже самой калорийной еды без заметного ущерба для собственной талии, а Игнату иногда казалось, что сам он толстеет даже от одних запахов пищи…
Разогнув натруженную, мокрую от пота спину, он вставил в рот два грязных пальца и так оглушительно свистнул, что все остальные пилы стали испуганно захлёбываться.
— Шабаш, мужичьё!!! — крикнул Игнат, крест-накрест помахав над головой руками. — Обеденный передрём!!!
Заглушая рабочие инструменты, члены бригады с живым интересом потянулись к полевой кухне, где Спирин, уловивший исчезновение некоторых привычных звуков, наверняка уже накрывал на стол.