— О, — говорит она, хотя это больше похоже на вопрос. — Хорошо. Конечно. Понимаю.
— Я собираюсь принять душ.
— Я буду здесь.
Глава 7
Деми
Моя сестра берет меня за руку, когда мы идем по залу мемориального госпиталя Рикстон Фоллс рано утром. Я не уверена, пытается ли она забрать часть моих сил или, наоборот, передать свои.
— Он находится в очень плохом состоянии, — говорю я, прежде чем мы подходим к двери палаты. — Приготовься. Ты вряд ли узнаешь его.
Она вдыхает и встречает мой остекленевший взгляд.
— Я готова.
Далила невзлюбила Брукса с первого взгляда. Она считала его претенциозным и высокомерным. Хотя моя сестра не склонна сразу же сближаться с большинством людей, которых встречает. Иногда она производит впечатление холодной и бесчувственной, но я убеждена, что внутри мягкая и нежная. Но после того как Далила теплеет к кому-то, то, как правило, преданна уже до конца.
Вот почему я не решаюсь сбросить на нее бомбу сейчас.
Далила любит Брукса.
Почти так же, как когда-то любила Ройала.
Мы заходим в палату, и я слышу, как она начинает задыхаться позади меня.
— О, Боже мой, — она проходит мимо меня, встает на колени у постели Брукса и берет его за руку. Далила шумно выдыхает. — Он даже не похож на себя, — она прижимается щекой к его безжизненным пальцам. — Что говорят врачи? — спрашивает она.
— Ничего нового с момента нашего последнего разговора, — я занимаю место в углу, и даю Далиле момент побыть с ним. — В основном, просто ждут, когда спадет отек.
— О, хорошо. Ты здесь, — как обычно «при полном параде», с совершенной прической и макияжем, Бренда Эбботт залетает в палату. За эти годы я узнала, что Эбботты никогда не покидают дом, не выглядя лучше всех, независимо от ситуации.
— Нет никакого оправдания, чтобы выглядеть как неряха, — сказал однажды мне Брукс, когда я попыталась покинуть дом в спортивках и футболке.
Я собиралась заправить свою машину.
Бренда устремляется ко мне, целуя в каждую щеку, затем переводит взгляд на покалеченного сына.
— Доброе утро, Далила, — Бренда посылает теплую улыбку с грустным взглядом. — Вернулась с учебы?
— Я прилетела вчера вечером, — говорит сестра. — Как только узнала, сразу забронировала первый билет до дома.
— Такая милая девушка, — Бренда кладет руку на щеку моей сестры. — Если бы у меня был еще один сын, он бы женился на тебе.
Далила отворачивается, явно польщенная. Она не из тех, кто выходит замуж, но Бренда не знает об этом. Я удивлюсь, если кто-нибудь усмирит мою сестру и погонит под венец.
В такт биению сердца Брукса пищат приборы, создавая постоянный саундтрек к нашему разговору. Мы всего лишь три женщины, которые, натянув улыбки на свои лица, ради друг друга делают вид, что все будет в порядке.
Я скрещиваю ноги и смотрю в окно. Из окна палаты открывается прекрасный вид на пруд Мейера. В теплое время года сотни уток слетаются туда. Мы привыкли гулять по этому месту и бросать им кусочки черствого хлеба. Брукс любил смотреть, как они борются за еду. Он бросал маленький кусочек в группу из нескольких десятков уток и смотрел на них. Я всегда кидала хлеб к встревоженным уткам, которые держали дистанцию. Они заслужили это также, как и другие.
Оглядываясь назад, трудно сказать, когда все пошло не так. Несмотря на каждый из наших недостатков и несовершенств, я думаю, что мы были когда-то счастливы.
Возможно, Брукс почувствовал отдаленность с моей стороны? Мое равнодушие? Возможно, он мог бы сказать, что я не была полностью погружена в нас, и решил дезертировать с корабля, прежде чем это стало слишком поздно? Возможно, все это моя вина. Возможно, я уничтожила нас.
Мы должны были пожениться в день Святого Валентина. Праздник выпадал на воскресенье в этом году, так что наша свадьба должна была состояться тринадцатого. Я настаивала на том, что тринадцатое — несчастливое число, но Брукс опроверг мое утверждение. Он думал, что я была милой. А потом он обвинил меня в попытке отложить свадьбу в третий раз.
— Дорогуша, ты слышала, что я сказала? — Бренда Эбботт смотрит на меня через всю палату. Далила тоже.
— Простите, — я прочищаю горло. — О чем вы говорили?
— «Вестник Рикстон Фоллс» хотел бы взять у нас интервью для первой страницы, — Бренда проводит рукой по волосам, подстриженным в стиле боб. Прическа выглядит новой. — Я разговаривала с репортером этим утром, но в редакции хотели бы поговорить и с тобой тоже. Я сказала им, что спрошу тебя, и что это случится только тогда, когда ты будешь готова.
— Я пойду с тобой, — Далила поднимается. — Ты не должна проходить через это одна.
— О, эмм, — мой взгляд мечется между ними. Это будет сложно — дать интервью, когда я все еще переживаю свои собственные эмоции, но я не могу отказаться. — Да, конечно.
— О, мой дорогой ангел, — Бренда кладет руку на грудь и наклоняет голову. — Спасибо. Это будет так важно для Брукса, знать, что мы отказались терять надежду.
— Где репортер сейчас? — спрашиваю я.
— Она ждет в холле рядом с торговыми автоматами на нашем этаже, — говорит она. — Зеленая блузка. Длинные светлые волосы. Ее зовут Афтон, вроде бы. Очень приятная молодая леди.
— Вы, должно быть, Афтон? — несколько минут спустя я подхожу в холле к женщине в шелковой блузке приглушенного зеленого цвета. Блузка заправлена в черную юбку-карандаш, и когда женщина поднимается, то возвышается надо мной, стоя в лакированных туфлях. Бриллиантовая брошь в форме двух взаимосвязанных букв «К» и «С» прикреплена к лацкану блузки. Репортерша протягивает руку с теплой улыбкой, словно боится меня.
Может быть, она не очень хороша в такого рода вещах? Я полагаю, что она тренировалась, чтобы не оказаться слишком возбужденной, что вполне понятно, учитывая тему ее интервью.
— Это я, — говорит женщина. — Деми Роузвуд, я полагаю?
Я киваю, встречая ее рукопожатием. Оно слабое, и я не могу не потерять каплю уважения к ней. По крайней мере, она могла бы крепко пожать мне руку. Это выглядит как неуверенность в себе, несмотря на то, что, судя по ее внешнему виду, Афтон явно умеет держать себя в руках.
— Там есть небольшая комната, которую мы можем использовать, — женщина указывает за стойку регистрации, и я следую за ней, в то время как Далила идет за мной. Репортерша пахнет так, словно прошла в универмаге по парфюмерному отделу — увядший коктейль из приятных нечетких ароматов.
Мы присаживаемся за столик в комнате, которую, по-видимому, персонал использует во время перерыва. Торговый автомат жужжит в углу рядом с протекающей кофеваркой. Афтон кладет телефон на стол между нами, прочищает горло и суетится с блестящими светлыми локонами, прежде чем усесться.
— Вы репортер «Вестника»? — не я должна начинать разговор, но она, кажется, нервничает. Предполагаю, что она новичок в этом или просто стесняется.
Афтон улыбается, мягко прочищая горло, и нажимает кнопку записи на своем телефоне.
— Мой редактор хочет, чтобы я взялась за историю Брукса, — говорит она. — И его последующее восстановление. Я думала, что было бы хорошо начать с его матери, а потом она предложила мне поговорить с вами, так как он ваш жених.
Репортерша говорит слово «жених», словно это оставляет горький привкус у нее во рту. Неблагополучный брак, возможно? Она относится к тому типу девушек, которые слишком-красивы, чтобы осесть и завести семью? Она неотрывно смотрит на меня своими зелеными глазами.
— Как вы держитесь? — спрашивает она. — И как вы относитесь к прогнозу его состояния?
— Его состояние не очень хорошее, — говорю я. — И я понимаю и принимаю это день изо дня. Мы все понимаем.
Афтон мягко барабанит по столу пальцами с идеальным маникюром серо-коричневого цвета. Женщина смотрит на меня, но это выглядит так, будто она смотрит сквозь меня. Я не думаю, что ей хочется здесь находиться. Кажется, ей надоела эта история. Могу поспорить, что она из тех женщин, которые скорее бы рассказывали о новостях большого города, а не маленького городишки.