Иногда, в самые отчаянные времена, человеку нужен хоть кто-то.
— Давай, — говорит она, — я знаю, что завожу тебя так же, как ты заводишь меня.
Пандора Паттерсон — дешевая копия Деми Роузвуд. Черные волосы, полные губы, большие сиськи, круглые голубые глаза. Хотя у Пандоры немного резкий взгляд. Она менее утончена, ее руки покрыты татуировками. Кричаще-красные губы. Гортанный смех. С вечным запахом сигаретного дыма и алкоголя. Она, конечно же, не замена самому важному созданию на свете, но я мужчина с ограниченными возможностями, и Пандора ни разу не осуждала меня.
— Я же тебе говорил, — говорю я. — Мы не можем больше этого делать.
Она дуется и проводит заостренным ногтем по своей щеке, будто плачет. Затем крадется ко мне и обвивает руками мои плечи.
— Боже, Ройал, ты такой чертовски дразнящий, — Пандора прижимается ко мне грудью и наклоняется к уху. — Я думала о тебе прошлой ночью. Ничто не заставляет меня кончать сильнее, чем мысль обо всех этих озорных вещах, которые ты делаешь со мной в задней части мастерской после того, как папа уходит.
Пандора еще та развратная шлюха. Она любит острые ощущения, особенно быть почти пойманной, и любит трахаться с мужчинами такого типа, за которыми ее отец будет гоняться с ружьем. Даже ужасный Род Паттерсон хочет лучшего для своей своенравной дочери.
Она проводит пальцами по моим волосам, сжимая их, и рывком прижимается ртом к моим губам. Ее дыхание с запахом сигарет наполняет мои легкие, когда она смеется.
— Ты такой замученный, — говорит она. — И знаешь, что? Думаю, именно поэтому я не могу выкинуть тебя из головы. Я просто хочу помочь тебе.
— Мне не нужно помогать.
— Каждый человек нуждается в помощи.
— Это не значит, что люди хотят этого.
— Тьфу. Ты такой упрямый, — она легко ударяет меня в грудь. — Сломленный и осторожный.
Ладонью она скользит к передней части моих брюк, прежде чем схватить мой член. Я предполагаю, что это можно считать сексуальным домогательством, но оно меня не беспокоит. Я прошел через дерьмо и похуже, чем большегрудая сексуальная наркоманка, лапающая меня. Пандора нежно сжимает мой член и смотрит мне в глаза. Из кабинета ее отца доносится «Fortunate Son» (Прим: Удачливый сын) группы CCR’s, в такт которой Род стучит ногой, и это всего в пяти метрах от нас, что вызывает испарину на спине.
Я не могу позволить себе потерять эту работу.
— И я чертовски люблю это, — она освобождает меня от своих объятий и возвращается к стойке регистрации, чтобы ответить на звонок телефона. — «Автомастерская Паттерсона».
Пандора зажимает ноготь между губами и подмигивает мне.
— Не хочу разговаривать с тобой, — она бросает трубку, пожимая плечами. Когда ее плечи двигаются, то становится видно верхнюю часть ложбинки между грудей. Это было сделано намеренно, нет сомнений. — Никого нет.
Снаружи подъезжает «Линкольн», ржавый и без бампера. Предполагаю, что хозяин нуждается в оценке. Я направляюсь к столу, чтобы взять ручку и блокнот, и Пандора лукаво улыбается, когда я шагаю в ее сторону.
— Нет, — говорю я.
— Что, ты теперь гей? — говорит она достаточно громко, что ее отец мог бы услышать, если бы не был так занят, напевая «Sweet Home Alabama» (Прим: Алабама — милый дом). Пандора упирается рукой в левое бедро. — Прекрати делать вид, что больше этого не хочешь.
У нас уже был разговор об этом несколько недель назад. Почему она снова его затевает?
— Ты пытаешься втянуть меня в неприятности? — мой тон низкий и резкий. Я качаю головой. У меня нет времени на это. — Не смей, Пандора.
Мне действительно нужно найти новую чертову работу.
Глава 10
Ройал
Поездка от «Автомастерской Паттерсона» до моей квартиры в Глиддене занимает всего тридцать минут, и так случилось, что Рикстон Фоллс находится по пути.
Я поворачиваю в сторону города Деми и останавливаюсь на знаке «Стоп» на минуту дольше, чем положено. Сейчас поздний вечер. Она все еще может находиться в больнице. Также я напоминаю себе, что Деми теперь знает, как выглядит мой автомобиль. Больше я не какой-то сталкер. Больше я не выгляжу, как какой-то гребаный урод-неудачник.
Вероятно, это к лучшему.
Мне нужно двигаться дальше. Так же, как это сделала она.
Сигнал позади заставляет меня нажать ногой на газ, и я направляюсь вперед, вниз по улице Деми.
На крыльце ее дома горят огни, ее машина припаркована на подъездной дорожке, задние фонари светятся красным, а затем гаснут в темноте.
Черт.
Я останавливаюсь ниже по улице и жду, пока она выйдет из «Субару» и направится внутрь. По прогнозу погоды на сегодня передавали большой снегопад. Жаль, что она не может оставить свою машину в гараже, ведь я знаю, что весь гараж заставлен «игрушками» Брукса.
Часть меня хочет уехать и вернуться в другой раз. Дать ей больше пространства. Я не должен был показываться прошлой ночью, но я не мог стоять в стороне и смотреть, как она страдает.
Только не снова.
Все было терпимо, когда я думал, что она счастлива. Деми, по крайней мере, много улыбалась, как я мог судить. Я проверял ее странички в социальных сетях время от времени. Казалось, она достаточно любит этого Брукса. Я оставался в стороне, полагая, что она навсегда останется с ним.
А потом я узнал, каким гребаным мудаком был Брукс Эбботт на самом деле.
Деми заслуживает лучшего.
Я должен был вмешаться.
Я просто не знал, что Брукс заплатит за ошибки своей жизнью.
Ударив по рулю, я провожу ладонями по волосам и направляюсь к ее дому. К тому времени, как я стучу в ее дверь, перед глазами начинает мутнеть, и мне становится тяжело дышать.
— Я знала, что ты вернешься, — говорит Деми, открывая дверь. Я задерживаю дыхание, когда вижу ее лицо и успокаивающие голубые глаза. — Но не знала, что это произойдет так скоро.
Я стою у входной двери в серых рабочих брюках, замасленных ботинках и простой белой футболке. Пахну машинным маслом и растворителем для краски. Я выгляжу как дерьмо.
— Можно войти? — спрашиваю я.
Деми прижимается щекой к двери, в то время как ее плечи поднимаются и опускаются, когда она делает глубокий вдох.
— Да, — она открывает дверь шире, — но только потому, что мне нужны ответы на некоторые вопросы.
— Ожидания могут быть опасными.
— Не такими опасными, как возвращение в мою жизнь, Ройал.
Я ухмыляюсь. Я заслужил это.
Я снимаю ботинки и смотрю на ее нетронутую гостиную. Никогда в жизни я не буду ходить здесь в своей рабочей одежде.
— Ты принес штаны Брукса? — Деми приподнимает бровь.
— Неа. Выбросил их.
У нее отвисает челюсть.
— Зачем ты это сделал?
— Есть причины.
Она скрещивает руки на груди, пока мы продолжаем стоять друг напротив друга в прихожей.
— Думаю, мы можем пройти на кухню, — она направляется к столу в уголок для завтрака, к единственной мебели в этой комнате не белого цвета. — Я не знаю, это борьба за территорию или еще что, но ты не можешь просто выкидывать чужие вещи.
— Борьба за территорию? Я что — собака?
— Я не это имела в виду.
Мы сидим друг напротив друга, разделенные несколькими вазами по центру, наполненными живыми цветами ярких оттенков, которые оживляют все вокруг. Я перемещаю их в сторону, чтобы беспрепятственно видеть ее лицо.
— Хорошо, — вздыхает Деми. — У тебя есть мое внимание. А теперь скажи мне, Ройал. Почему ты, черт возьми, ушел семь лет назад и не возвращался?
Я переигрывал события того уик-энда тысячу раз, каждый раз спрашивая себя, как бы я поступил, будь все иначе.
В то время я считал, что поступаю правильно.
Я думал, что помогаю кому-то, кто отчаянно нуждался в моей помощи.
И никогда не ожидал, что все это взорвется прямо перед лицом, создавая какой-то эффект бабочки, полностью изменяя траекторию нашего будущего.