Выбрать главу

А это может случится в ближайшее время.

Или, возможно, они на самом деле заботятся об Эбботтах. Трудно сказать. Люди так чертовски фальшивы в последнее время.

И полны тайн.

И лжи.

Говорят одно, а делают другое.

— Я здесь, я здесь, — Далила врывается в комнату, неся чашку кофе в руке. — Извини. Профессор отправил мне задание по электронной почте, но Wi-Fi дома не работал. Вы, ребята, изменили пароль? Пришлось остановиться в кафе и украсть у них немного Wi-Fi.

Моя сестра занимает место рядом с матерью и кладет руки на край кровати.

— Я ненавижу видеть его таким, — говорит она маме. — Таким слабым. И хрупким.

— И тихим, — говорит мама, смеясь.

— Он обязательно очнется, я просто знаю это, — Далила грызет свой палец.

— Как старый Джек Эбботт воспринимает это? — откашливается отец, поворачиваясь ко мне.

— Я не думаю, что он понимает случившиеся в последнее время события, — отвечаю я. — Я уверена, что Бренда сказала ему, но он обычно не в себе.

Последний раз, когда я была у них, Джек, казалось, выглядел достаточно хорошо, чтобы присоединиться к нам за ужином. Через десять минут нашего общения он схватил меня за задницу, назвал меня Брен-Брен и спросил, когда я сделала новые буфера.

Бренда покраснела глубоким оттенком красного и позвала его медсестру, чтобы та забрала его.

Это было несколько месяцев назад, и с тех пор я не видела отца Брукса.

Быстрый удар в дверь, сопровождаемый криком моей племянницы «Бабушка! Дедушка!» отрывает наше внимание от Брукса.

— Эй, обезьянка, — папа ловит Хейвен в свои объятия. — Как поживает мой любимый нарушитель спокойствия?

Светлые волосы Хейвен падают ей на личико, но это не скрывает ее улыбку от уха до уха. Затем она кидается к моей маме, почти падая из рук моего отца. Мама ловит ее и прижимает к себе. Нам всем ее не хватает, так как та сука выиграла опеку в прошлом году. Это было плевым делом для моего отца и Дерека, такого исхода никогда не должно было произойти, но судья, назначенный для их дела, был известен своим покровительством к матерям.

— Мне так жаль, — говорит хорошенькая медсестра в розовом костюме, она входит в палату, сложив руки в молитвенном жесте. — Мы, как правило, не позволяем маленьким детям находиться на этом этаже, и есть предел гостей, находящихся в одно время в помещении, в числе трех человек.

— Конечно, — говорит папа.

— Я возьму ее, — предлагаю я, прежде чем кто-либо другой что-то скажет. Я предпочитаю провести немного времени с Хейвен, чем сидеть в палате Брукса, делая вид, что опустошена, в то время как на самом деле зла на него. Я забираю ее с колен мамы, и она обвивает свои ножки вокруг моего бедра. Малышка пахнет пластилином и клубничным шампунем.

— Я еще приду, — говорит Далила.

Мы выходим из палаты Брукса в пустое фойе, где по телевизору идет телешоу «Цена удачи» в беззвучном режиме, но с субтитрами. Ассортимент ярких журналов «Хайлайтс» (Прим.: журнал для детей) сложен на столике, а около него стоит маленький детский стол со стульями, на котором разбросаны игрушки.

Хейвен не более чем через две секунды обнаруживает детский уголок. Она быстро слезает вниз по моей ноге и делает безумный рывок.

— Видимо, игрушки намного веселее, чем две самые крутые тетки в мире, — говорит Далила с улыбкой.

— Когда-нибудь она пересмотрит свои приоритеты.

Мы занимаем места рядом с Хейвен. Я уверена, что мы смотримся смешно, сидя на этих крошечных стульях, но вокруг нас никого нет, чтобы увидеть это, так что это не имеет значения. Коробка сломанных карандашей и небольшая стопка раскрасок сделали свое дело.

— Хочешь? — Далила протягивает одну мне.

Я киваю.

— Ммм, да.

Хейвен играет с двумя куклами «Барби» и кучей крошечных машинок, а мы раскрашиваем.

— Я знаю, что ты, вероятно, устала от вопросов, но...

Я поднимаю руку.

— Я в порядке, Далила. Я дам вам знать, если мне что-нибудь понадобится. Мы можем поговорить о чем-то другом, кроме Брукса? Если мне и нужно что-то прямо сейчас, так это перерыв от разговоров о Бруксе.

— Хорошо, — она хватает желтый карандаш и раскрашивает хвост трицератопса.

— Динозавры не желтые, — Хейвен кладет свою пухлую ручку ей на бедро, и у нее появляется морщинка на лбу.

— Каким цветом ты хочешь, чтобы я его разукрасила? — моя сестра кладет карандаш обратно в коробку.

— Голубым, — говорит Хейвен. — Как твои глаза.

— И как твои глаза, — говорю я.

— И твои тоже, тетя Деми, — смеется Хейвен. — У всех нас одинаковые глаза.

— Так и есть, — говорю я.

Далила ищет наиболее подходящий карандаш с нужным оттенком бледно-голубого цвета, но вместо него вытаскивает фиолетово-голубой карандаш.

— Достаточно близко, — говорит она, пробуя карандаш на бумаге.

— Как учеба?

— Разговор о раздражающей теме, — смеется она. — Люди считают, что если ты находишься в колледже, то это единственное, что происходит в твоей жизни.

— Ты в аспирантуре. Предполагаю, что это занимает большую часть твоего времени. Так же знаю, что в последнее время от тебя нет никаких известий.

— Оу, ты хочешь, чтобы я почувствовала вину? Потому что я отчетливо помню твои дни в Харгроу, когда неделями от тебя не приходили сообщения, — усмехается Далила. — Ты тогда была дикой.

Я приподнимаю брови, молча умоляя ее не упоминать этого.

— По крайней мере, пока Брукс не появился, — бормочет она. Она поднимает взгляд на меня. — Сожалею. Я забыла. Никакого Брукса.

Я благодарю ее натянутой чопорной улыбкой, и она смеется. В такие маленькие, приземленные моменты легко забыть, какой хаос происходит за пределами этой небольшой зоны ожидания.

— Ройал приходил? — сестра перестает рисовать и бросает на меня взгляд через крошечный стол.

Хейвен спрыгивает со стула и хватает куклу. Ее явно не заботит отсутствие у той глаза, потому что она обнимает ее руками и целует в щеку. Предполагаю, именно это ты делаешь, когда кого-то любишь — принимаешь решение не замечать его недостатков. Понятно, почему все говорят, что любовь слепа.

Должно быть, я любила Брукса достаточно сильно, раз была слепа, что не замечала его действий. Ведь должны были быть подозрительные знаки. Я просто закрывала на них глаза.

И я делала это все эти годы? Все это время я смотрела сквозь пальцы, когда Брукс разочаровывал меня, не обращал внимания на мои желания или просто истеричил, когда хотел чего-то достаточно сильно?

В прошлый день Святого Валентина я хотела поесть в итальянском ресторане, кафе «Меланхолия». Я заказала столик, а Брукс отменил заказ. Он сказал, что хотел тайской кухни. Я просила и умоляла, и в итоге мы поругались. Из-за гребаного ресторана.

Кафе «Меланхолия» находится в Глиддене.

Могу поспорить, что это их место.

— Эй, я с тобой разговариваю, — Далила бросает в меня сломанный карандаш. — Ройал приходил?

Я пожимаю плечами, облизывая губы. Я могла бы сказать ей «нет», могла бы сменить тему, но она моя сестра. Она видит меня насквозь.

— Да, — говорю я. — Он приходил.

— И?

— И, — я вздыхаю, не торопясь с ответом. — Он ведет себя так, словно сожалеет.

— О чем сожалеет? Так он сказал тебе?

— Нет. Не сказал. Но обещал рассказать. Он просто хочет, чтобы мы снова узнали друг друга. Он боится, что я буду осуждать его, — я смотрю на круги, нарисованные на листе раскраски. — Должно быть, он сделал что-то ужасное, Далила.

— Очевидно, — она качает головой. — Я знаю, ты думаешь, что любила его, но вы были просто детьми. Вы тогда даже не знали, что такое любовь.

Я перестаю вырисовывать круги.

— Это было семь лет назад. Вы совершенно разные люди, — продолжает она. — Ройал сделал что-то плохое. Достаточно плохое, чтобы папа заставил его держаться подальше.