Глава 22
Семейные споры
И опять все входили в дом, сбрасывали обувь, с наслаждением разминая босые ноги. С той только разницей, что теперь все уже по-хозяйски разбрелись по квартире.
— Бутылки в холодильник не поставили! — вспомнила тетя Лида. — Давай их сюда, — скомандовала она мужику с носом картошкой.
Муж тети Клавы осторожно вытащил из-под кухонного стола большую сумку, открыл ее и начал бережно вынимать оттуда бутылку за бутылкой и ставить их на стол. При каждом звяканье бутылки он нежно жмурился.
— Надо бы за здоровье молодых… по маленькой! — в бодром голосе его слышалась некоторая обреченность.
— Сейчас ты получишь у меня по маленькой! — сразу откликнулась тетя Клава. Родня добродушно засмеялась.
Тетя Лида хотела посоветоваться с Инной по поводу столов и еды, которую уже пора было греть, жарить, охлаждать, нарезать и украшать. Но она еще ни разу не назвала Инну по имени и сейчас хотела этого избежать.
— Так где же столы будем ставить? Пора и накрывать! — сказала она так, никому.
— У нас заказан ужин в ресторане гостиницы «Редиссон-Славянская»! — приняла вызов Инна.
Василия Степановича вдруг прорвало. Он с большим трудом с самого утра сдерживался и теперь решил, что самое время высказаться.
— Не знаю, как у вас, — тут он саркастически улыбнулся, намекая то ли на Америку, то ли еще на что-то, — а у нас ужин — это не праздник! Тьфу, и все! Каждый день ужинаем! А свадьба — это… — и он даже руки воздел к потолку, — семейное торжество! Праздник должен быть, чтобы на всю жизнь память была! Ну и при чем тут этот редис… славянский? Ни при чем! — подытожил он.
— Мамочки мои! Алевтина! — закричала тетя Лида. — Я же пирог с картошкой так на столе и оставила. В бумагу завернула и оставила!
— Взял я твой пирог! — буркнул Сашка.
— Где он? — обрадовалась тетя Лида.
— Да вон! — Сашка показал на пол.
— Что же ты его на пол положил! — рассвирепела тетя Лида. — Его уж небось и раздавили, балда! — И она украдкой дала сыну подзатыльник.
— Он в коробке из-под сапог! Никто его не давил! — набычился Сашка.
— А можно вас Инной называть? — Клава решила, что самое время вступать с Лешиной матерью в родственные отношения.
— Конечно, можно!
— Инна! — Клава ее даже за плечи обняла. — У меня скатерти льняные! Я их в родниковой воде отполоскала.
— Стол этот в коридоре не пройдет! — сказал Василий Степанович. — Ин Николавна, а ножки у него отвинчиваются?
— Я не знаю! — Она чувствовала, что начинает терять контроль над собой.
— Надюха! — Василий Степанович взбодрился, так как решил, что начинает овладевать ситуацией. Пришла Надя, глаза ее покраснели, и даже очки не могли это скрыть. — Ножки у стола отвинчиваются? — спросил он у дочери строго.
— Я не знаю! Спрошу у Леши!
Она пошла в соседнюю комнату. Там на диване лежал Леша и что-то вертел в руках.
— Лека! Ножки у стола отвинчиваются? — спросила она тихо.
Он быстро сел и посмотрел на нее. Именно на нее, а не сквозь!
— Я твою пудреницу разбил! Вернее, не пудреницу, а зеркало!
Тут она заметила, что в руках он вертел пудреницу. Поймав ее взгляд, он щелкнул замочком и открыл крышечку — зеркальце треснуло, но куски все еще держались в оправе, и пока еще можно было это назвать разбитым зеркалом, а не просто битым стеклом.
— Это тебе… мама подарила?
Надя кивнула.
— Прости, пожалуйста. Она на газете лежала! Я не заметил!
— Ничего! — сказала Надя спокойно.
И действительно, это было бы ничего, если бы не страх, внезапно пронзивший ее в самое сердце. Она даже руку прижала к груди.
Леша заметил это, и Наде показалось, что страх передался и ему.
— Ты ведь не сердишься? — спросил он опять, — глядя на нее из-под соболиных бровей.
— Да ну что ты!
Она хотела взять его за руку. Но не взяла. И, опустив глаза, забыв, о чем хотела его спросить, вышла из комнаты.
— Отвинчиваются? Или как? — встретил ее в соседней комнате приободрившийся Василий Степанович.
Надя, ничего не понимая, глядела на отца. Она не слышала, о чем он спрашивал ее. Перед глазами стояло маленькое зеркальце в трещинах.
— Ножки тут никак отвинтить нельзя! — Это дед вернулся с кухни и сразу понял, о чем речь. — Здесь такая конструкция! Ого-го! На болтах! Сложная конструкция! Нам его не разобрать!
— Как же мы тогда его вниз снесем? — расстроилась тетя Лида.
— А зачем его вниз нести? — удивился дед.
— Здесь гулять-то негде! — извиняющимся тоном объяснила Алевтина Ивановна. — Внизу и поставим! И накроем!