— Красивая у меня мать, правда? — спросил Алексей. — Просто чудо! И умная! Так все толково объяснила нам. Скажи, Надюха? Про все эти комплексы, про царей. Она нам только не объяснила…
Инна оттолкнула его мягко, вручила Наде. А той только того и надо было. Она взялась за Алексея и вдруг отшатнулась от него.
— Фу! Противно, — сказала громко. — От тебя плохо пахнет.
И тут же, повернувшись на каблуках, подошла к столу, налила полный фужер шампанского, подняла и вскрикнула сорвавшимся голосом:
— Прошу внимания!
— Невеста будет говорить, невеста! — закричала тетя Лида, хотя все и так не очень шумели.
— Музыку выключите! — потребовала тетя Клава.
— Дорогие гости, дорогие родственники. — Дрожавшей рукой Надя подняла бокал чуть ли не над головой. — Я хочу предложить тост за мою свекровь, за Инну Николаевну.
— У-у, — по-футбольному загудел зал.
— Она приехала сюда из очень далекой страны. Из Америки, — продолжала Надя. — Она приехала на нашу свадьбу… Инна Николаевна, идите к нам, что вы там? Выпейте с нами.
Инна подошла к столу. Села, тоже подняла фужер.
Алексей не садился, он стоял поодаль. Он улыбался, ему было весело.
— Так вот, Инна Николаевна приехала к нам из богатой Америки, чтобы всех нас осчастливить. Нет, правда, вы не подумайте, мы действительно счастливы. Я так сразу в Инну Николаевну влюбилась. Вот посмотрите — ей уже далеко за тридцать, а как выглядит? Это же чудо!
Гости потихоньку начали шуметь — комплиментарная часть выступления их задевала. Инну они воспринимали как прямой вызов себе. Может быть, завидовали, а может быть, злились на самих себя или за свою страну, которая никак не давала им возможности до старости выглядеть молодыми.
— А какой у нее вкус! Если бы вы знали, какой у нее замечательный, тонкий вкус! Вот смотрите, как она одета! Тетя Клава, вы ведь все золото, какое у вас есть, на себя нацепили, а у нее только тоненькая цепочка. Ну платье, конечно, красивое, но вот вас, тетя Клава, одеть в это платье — чучело чучелом останетесь.
— Надя, прекрати! — сказала Инна.
— Сдурела совсем, — развела руками тетя Клава.
— Погодите, тетя Клава, не обижайтесь. Я же еще не договорила. Еще рано обижаться. Моя свекровь действительно женщина что надо. Вот я обо всем могу с ней разговаривать. Обо всем, обо всем. Я даже с мамой об этом не говорила. А с ней — запросто. Она такая свободная, такая проницательная, такая умная…
— Только крыльев не хватает, — шепнул кто-то.
— Надя, я сейчас уйду, — встала Инна.
— Почему? Разве я вас обидела? Я ведь правду говорю.
— Ты обижаешь своих родственников.
— Ой, что вы, Инна Николаевна, разве я могу их обидеть? Я же их люблю. Они меня поймут. Кто-нибудь на меня обижается?
Гости угрюмо молчали.
— Видите, народ безмолвствует. Они не обижаются. Я уже заканчиваю, я сейчас только еще два слова.
Инна нехотя села.
Алексей с интересом смотрел на Надю. Такой он ее еще не видел.
— Так вот, Инна Николаевна приехала сюда не только на свадьбу, она приехала познакомиться со своим сыном. Она же не видела его столько лет! Ну, так сложились обстоятельства. Это можно понять. И Алеша ее тоже сразу… полюбил. — Надя сделала ударение на последнем слове. — И так у нее все здорово складывается — просто диву даешься. Чего она ни захочет — на тебе! Но вы не знаете еще одного — Инна Николаевна приехала нас сюда жизни учить. Очень интересно учит нас жизни — темных, сирых и убогих.
Инна встала. Но Надя, опустив наконец свой бокал, вцепилась в ее руку.
— Не уходите, Инна Николаевна, теперь нельзя уходить, теперь уж вы все до конца выслушайте!
Инна растерянно оглянулась на Алексея. Тот даже не шевельнулся.
— И знаете, чему она нас учит? Что вот между сыном и матерью может быть любовь! Понимаете? Ну, в смысле…
Нет, гости ее запала не понимали. Наверное, они и мысли допустить не могли.
— Да-да, она сама говорит, что первые сексуальные ощущения ребенок испытывает с мамой…
Страшное это откровение среди гостей не вызвало никакой реакции. Инна зря боялась — гости просто ничего не поняли.
— И вот он, — Надя кивнула на Алешу, — прямо так и говорит — хочу мать! Понимаете вы, хочу маму!
Гости обернулись к Алеше, но в их глазах было не презрение, не ненависть, а сочувствие — кто же не хочет маму?
— И после этого они мне заявляют: потерпи, Наденька, ты у нас сильная, ты все стерпишь.
— Че, бьет тебя Лешка? — набычился Василий Степанович.
— Можно я объясню? — подскочил к столу Алексей. — Это, понимаете, эдипов комплекс. Ну все так просто — эго и альтер эго. Либидо, подсознательное… Зигмунд Фрейд и Юнг. Психоанализ. Да, Надя, ты ведь это хотела сказать?