Пытаясь вспомнить, где она недавно слышала эти слова, Надя на несколько мгновений отвлеклась от происходящего с ней затяжного кошмара. Но вот вспомнила: универмаг, очередь, крашеная черноволосая тетка бросается на шею Инне…
«И тут она. Всюду — она. Как будто без нее раньше и жизни не было. Это с ней жизни не стало!»
Надя вновь тоскливо и тревожно озиралась по сторонам.
«Почему мама меня не отпустила, почему сама их не догнала? «Раз ресторан заказали, уж досидим». Неужели ей действительно ресторан важнее меня? Или она не поняла, что все, что я сказала, — правда? Может, оттого, что я кричала, все решили, что я просто дура и истеричка, что всю эту сыновне-материнскую любовь я выдумала? Может, они тут все изображают веселье и пьянку, потому что сумасшедшей меня считают, боятся, что я снова буянить стану? Я, кажется, в самом деле схожу с ума».
Надя изо всех сил сжала ладонями виски.
— Доча, скушай, оно вкусное, холодное, с мороженым.
Алевтина Ивановна подвинула к ней фруктовый салат.
Сил злиться и возмущаться вслух уже не было. Надя жалобно взглянула на Галю. Та, сосредоточенно-безразлично уставившись в скатерть, поедала свой салат.
«Галка! На тебя последняя надежда!» — мысленно крикнула Надя, а вслух сказала:
— Галь, у меня левый глаз не размазался?
Галя сразу приняла игру:
— Размазался, еще как! На погляди, — и протянула Наде свое зеркальце.
Василий Степанович и Алевтина Ивановна переглянулись, потом посмотрели на дочь. От косметики на Надином лице и правда почти ничего не осталось, и усилия дочери и свидетельницы как-то восстановить макияж выглядели вполне оправданными.
— Ты неровно делаешь, дай я, — говорила Галя, отбирая у Нади тушь для ресниц. — Не дергайся! Здесь света мало…
— И места, — жалобно добавляла Надя, покорно подняв лицо.
— Да, девушки, шли бы вы лучше в сортир женский, извините — в туалет, — сказал Василий Степанович, любивший во всем порядок. — А то некультурно как-то: люди тут кушают, а вы со своими дамскими причиндалами. Там и зеркала большие…
— Я с вами схожу, — засуетилась Алевтина Ивановна.
Но Галя остановила ее:
— Не беспокойтесь, мы быстро, — и демонстративно оставила свою сумочку висеть на стуле, взяв только косметичку.
Это было убедительно. Их отпустили.
На улице, отбежав от ресторана метров на триста, свернув на другую улицу, они наконец отдышались и Надя сказала:
— Галка, ты великий конспиратор!
— Нет, Екатериничева, это ты, оказывается, хитра, как сто китайцев. На экзаменах вечно шпору вынуть боишься, а тут вон какой трюк выдумала.
Надя рассмеялась — впервые за этот день. Но тут же озабоченно спросила:
— А как же твоя сумка?
— Будет вражеский трофей. Или Мишка забрать догадается. По-свойски, по-свидетельски. Ты же вон тоже без ничего. У тебя хоть жетон на метро есть?
— Нет. Я тачку сейчас поймаю. Приеду, деньги дома возьму, расплачусь. — Надя уже все продумала, решила, была лихорадочно-спокойна. — Слушай, пожертвуй собой, а? Вернись и скажи им, что я позвонила в общагу на вахту, узнала, что Лека там меня ждет, и туда поехала… Не хочу я, чтобы они все сейчас к нему домой заявились.
— Хочешь одна заявиться? И что ты там увидишь?
— Не знаю. — На секунду Надю покинула ее решимость. — Галь, что мне делать?
— Я-то тем более не знаю. Хорошее дело браком не назовут.
— Ладно… Вернешься в ресторан?
— Вернусь. Там за вредность «Птичье молоко» дают.
— Спасибо! Ты настоящий свидетель.
Помахав Галке на прощание, Надя начала ловить машину. Состояние было — как после пяти чашек кофе: думать о том, что будет там, в квартире, и кто там будет, не получалось, сейчас главное было туда доехать…
Перед ней затормозила «Лада». Тридцатилетний молодой человек, ослепительно осклабившись, приоткрыл дверцу. Надя назвала адрес и сказала, что расплатится, когда приедет.
— Садитесь.
Надя села — и тут же забыла про человека за рулем, про покинутый ресторан. Ее везли по вечерней Москве, все ближе и ближе к чему-то неминуемому, окончательному, ясному.
— Что, жениха потеряли? — спросил водитель.
— Мужа, — отрезала Надя.
«Нет, этого не может произойти! — думала Надя, глядя в окно и ничего не замечая. — Ну убежали. Она его успокоила. Как в тот раз. Поговорила с ним, все научно объяснила. Он наконец все понял. Все прошло. Они просто сидят там и ждут меня…»