Бригада, при слове «контрабандисты», переглянулась между собой и хитро улыбнулась.
— Другая, во главе с Игорем Кузьмичом, — в сторону, куда они ушли… Двигаемся по времени, ровно два часа, в приблизительном направлении. Два часа вперед, два часа назад. Обратно дорогу найдете?
— Здесь есть дорога? — спросил профессор.
— На ноги наденьте что-нибудь другое, — сказал ему Гвидонов, — снимите с кого-нибудь.
— Как это, снять? — спросил он.
— Молча, — хмуро ответил Гвидонов. — Иначе, — без ног останетесь в своих мокасинах.
— И ботиночки жалко, выкидывать придется, — сказал кто-то из бригады.
С Гвидоновым отправилось два лягушатника, с профессором трое, и один человек из охраны.
Остальные получили задание готовить обед. Самое милое дело, — на лоне такой первозданности.
Конечно, оставалась очистка совести. Что еще могло оставаться в этот чудесный летний день, в огромном почти непроходимом лесу, когда идешь вслед за бригадиром, который все-таки выбирает местечки получше, где нужно поставить ногу.
Их бессмысленный поход, — полный бред с точки зрения любого здравомыслящего человека. Ни охранники, ни деревенские, ни профессор, — никто из них не видел в их марш-броске ни грана логики. Так, — жест слепого отчаянья.
Ведь столько добирались сюда, столько вертолетного топлива сожгли, столько усилий и времени потратили. Нужно же что-то сделать, чтобы потом отчитаться перед высшим начальством.
Не просто же так, перекусить на свежем воздухе и улететь обратно.
Гвидонов даже не смотрел под ноги, в тщетной попытке заметить среди валежника и трухи потерянную дорожную сумку монахов.
Очистка совести…
Но дело в том, что он уже много раз оказывался в подобных положениях. Когда нет никакого выхода. А есть — тупик… Он, в отличие от остальных, знает ценность и незаменимость отрицательного результата.
На который редко кто обращает внимание.
Поскольку провал, неудача, облом, — это поражение.
Поражение, — когда на тебя начинают смотреть подозрительно. Подозревая в тебе неудачника… Одно поражение, другое, — от тебя начинают отходить люди. Становится меньше друзей, знакомые обнимаются с тобой не так охотно, как раньше. Начальство общается с тобой сухо, — взгляд его становится строже. Уже никто не позволяет с тобой опуститься до панибратства.
Третье поражение, четвертое, — и ты уже изгой.
Кто смотрит на тебя с жалостью, кто — со злорадством. Но большинство, — равнодушно. Словно ты превратился в нечто невидимое, незаметное, сродни тени на стене. Которую не принято замечать.
Поражение, — смертельная болезнь. Никто не хочет заразиться ей, потому что никто не хочет умереть… Вернее, превратиться в живую, но бледную тень на стене.
Но если ты упрямо продолжаешь заниматься делом, которое нанесло тебе поражение, — тебя перестают понимать.
Это, — самое страшное.
Когда никто, вокруг тебя не может объяснить внутренней логики твоих поступков. Которые неизменно приводят тебя к катастрофе.
Если ты победитель, — никто не лезет в твою логику.
Но если ты упорствующий неудачник, — ты переходишь в разряд недоумков. С чисто медицинским диагнозом.
На тебя за спиной показывают пальцем, — и потешаются над тобой. Если тебе не все рано, — это не просто обидно, это выжигает что-то внутри, какую-то из основ, на которых зиждется этот мир, — сводит тебя к червю, к микробу, к инфузории туфельке. И заставляет тебя, направляет, подталкивает — совершить единственный неординарный поступок… В угоду остальному миру, которому ты больше не нужен, — заставляет признать свое поражение.
Если ты признал поражение, там, внутри себя, — ты никто. И — ничто.
Инвалид своего дела.
Вечный инвалид… К цирке это называется, — потерять кураж.
Кураж теряют один раз, — и навсегда.
Тогда ты — пропал.
Если цирковых спросить о таком-то, они скажут: Да, был такой, хороший был гимнаст, но потом потерял кураж. И куда-то пропал.
И — все.
Где, как, куда, — никто ни знает. В образе какого жэковского сантехника такой гимнаст коротает остатки своих лет, — никому неизвестно…
Если же тебе все равно, как смотрят на тебя со стороны, — тебе начинают мстить. За то, что ты не такой, как должен быть. За то, что долго держишься. Вопреки здравому смыслу.
Это еще хуже.
Потому что, сломать человека можно. Особенно, если это делать регулярно. Особенно, — когда одно его поражение порождает другое, и так следует дальше. И видимого конца этому нет.