– Набрали около восьми тысяч, – ответил Ксантипп. – Золото кончается. Нужно нанять для перевозки родосцев, а они просят немалые средства!
– В этом бочонке и есть страшное зло человечества – золото. Забирай, Ксантипп. Я думаю, что на обратном пути из Самоса вы будете уже на кораблях! – Карталон откинул сукно, накрывавшее бочонок.
– Да! Хитрости тебе не занимать, Карталон! – удивлённо и восторженно произнёс Ксантипп. – Будем ждать твоего возвращения из Самоса!
– Пойдём, друг! А то как-то неловко перед другими за наше отлучение.
Они вернулись за дружеский стол и беседа продолжилась. Сибилла выспрашивала Тогана об обычаях его народа и его родины. И Тоган с удовольствием рассказывал ей о своей земле…
Глава 18
Септемий Бибул прибыл в Рим в самые ранние утренние часы, когда городская стража завершает свой обход кварталов, следя за установленными муниципиями порядком, гигиеной, чистотой стоков, законностью и сохранностью частного и публичного имущества. Утренняя заря только начала раздувать свет по улицам города Ромула. То тут, то там проезжали повозки вездесущих торговцев, которые торопились завезти в город самую свежую продукцию к началу нового дня. Проезжая возле храма Весты, Септемий повстречал дюжину весталок, отслуживших ночную службу в храме. Постепенно, по мере продвижения Септемия, улицы города стали заполняться различным людом.
Квестор решил заехать сначала в казначейство, где им был написан подробный отчёт по расходу выделенных средств на покупку различной амуниции и продовольствия для снабжения армии в Сицилии. После этого Септемий отправился в городские бани, где долго отмывался после трудной, пыльной дороги. Он долго лежал в теплом бассейне с закрытыми глазами, восстанавливаясь и наслаждаясь негой…
– Привет тебе, Септемий Бибул! А я слышал, что ты сейчас в Сицилии, – услышал он рядом с собой голос, сбросивший с него усталую дремоту долгой дороги, – и что же, я прихожу смыть с себя остатки своих ночных приключений, коими занялся после весёлой попойки у Павия Варрона, захожу в бассейн и вижу Септемия, задремавшего в бассейне!
Септемий открыл глаза и изобразил улыбку, на какую только способен человек, проскакавший весь Латиум.
– Гай Луций Скалион! Рад тебя видеть таким же весёлым и беззаботным, каким знал тебя всегда, несмотря на военное время!
Перед ним стоял человек в банной простыне, с кудрявыми, светлыми волосами, небольшой полнотой, с совершенно белыми руками и очень артистичным голосом.
– Ты же знаешь, я не добиваюсь военной карьеры и признания своей доблести! Я скромный римский гражданин, любящий, как и ты, свою Родину, но ещё ценящий все прелести этой жизни и не находящий повода к изменениям моих ценностей во имя славы оружия Рима! – говорил Скалион, погружаясь в тот же бассейн с горячей водой, в котором находился Бибул. – В Риме последнее время нет недостатка в талантливых полководцах, но вот с талантливыми политиками дело обстоит иначе! Ты слышал о кознях Меттела?!
– Нет, я только прибыл в город, как ты сказал, из Сицилии! А в чём суть?
– Метелл заигрывает с плебсом, обещая увеличить раздачи хлеба, если его изберут в следующем году консулом. Муниципии выставили его уже кандидатом, хотя сроки ещё не подошли! Он утверждает, что захватит Сицилию с её благоприятными полями для засева пшеницей и накормит этим хлебом всю городскую голодрань!
– Насколько мне известно, мы контролируем половину тех пшеничных полей, о которых говорит Метелл. Но он не знает специфики ситуации в провинции. Сицилийцы очень мстительны и сожгут свои поля, как только узнают или им скажут, что квоты на закупку зерна снижаются, – подумав, рассудил Септемий. – Значит, если здесь раздавать хлеб бесплатно, а там пытаться не закупать его, а забрать – это чистой воды популизм!
– Да, но чернь этого не понимает и Метелл этим пользуется, – уточнил Скалион.
– Если даже и забирать там хлеб без выкупа, это подорвёт внутренний рынок нашего римского земледельца! Кто у него будет покупать зерно, когда есть дешёвое сицилийское? – продолжал рассуждать Септемий. – Наших земледельцев ждёт разорение!
– Вот! Мне кажется, что вся эта затея с войной чистой воды афера по разорению земледельцев Латиума! Метелл представляет богатых патрициев, которые жаждут скупить земли разорившихся земледельцев Латиума! А Карфаген только повод!
– А что же Сенат?
– Сенат сам большей частью состоит из таких патрициев!
– Это верно! – согласился Бибул. – Что нового в политике?
– Большинству Сената непонятна причина задержки экспедиции в Африку! Также не понятна причина, почему фракция Катона голосовала за отставку Манлия от командования за его задержку у Лилибея.
– Постой, но ведь именно она настояла на его отправке туда? Тут что-то нечисто! – Бибул задумался.
– Ну, а ты? Ты, так сказать, присутствующий при событиях! Что ты думаешь обо всём этом? – Скалион посмотрел на Септемия с искренним интересом.
– Мне многое не ясно! Но в Риме есть какая-то скрытая от глаз заинтересованная сторона в этой войне! Сегодня я буду выступать по этому вопросу в Сенате! – закончил мысль Бибул.
– Очень хорошо! Конец весны, сенаторы ещё не успели разъехаться по своим виллам. Сенат будет почти в своём полном составе, Септемий! – с оптимизмом отреагировал на это Скалион.
– Какие светские новости города? – переменил тему Бибул.
– Новостей полно! Самая обсуждаемая – вдова проконсула Клавдия Пульхра была замечена с молодым любовником греческого происхождения из Капуи, который занимался у усопшего Пульхра архитектурной отделкой их дома. Зрелая матрона так увлеклась молодым греком, что, позабыв римские устои, устраивала в доме проконсула празднества в честь Ганимеда, оканчивающиеся обильными возлияниями вина и соитием всех участвовавших. Слухи об этих празднествах дошли до цензоров и те наложили на матрону штраф в десять тысяч сестерциев. Матрона не заплатила штраф и хотела судиться с цензорами по поводу вторжения тех в её частную жизнь, но почему-то передумала. Вторая новость – вхождение в родство Корнелиев и Пизонов через женитьбу Публия Пизона и Корнелии Стиллы. Об этом сейчас говорит весь Рим! Кстати, приглашение на празднество тебе, Септемий, тоже было послано! Новость третья…
Скалион ещё долго перечислял новости города с центром на Капитолийском холме, одновременно предаваясь наслаждениям расслабления в горячем бассейне и вдыхая аромат благовоний, растворенных в воде…
…В Сенат Септемий прибыл в полдень. Бибул занял своё место, на котором он обычно сидел во время заседаний, и стал ждать своей очереди для доклада. Сенат сначала рассматривал хозяйственные вопросы государства и соседних провинций, а потом перешёл к вопросам войны, предоставив слово квестору армии Септемию Бибулу. Заслушав доклад Бибула, Сенат перешёл к прениям по этому вопросу.
– Скажи, Септемий, сколько у Баркидов флотов, если его почти одновременно замечают в разных местах? – спросил главенствующий в своей фракции Катон. Этот человек одновременно занимал место верховного понтифика и отвечал за казну Республики, религиозные ритуалы и жертвоприношения. – Катулл даёт нам сведения о ста, как минимум, галерах!
– Я не видел ста галер. Флот, который дважды атаковал мои конвои, насчитывал не более полусотни кораблей! Морской навык у них очень велик! Их командир ходит под вымпелами Баркидов. Хотя совсем недавно стало известно, что это не Гамилькар, а кто-то иной.
– Да, мы знаем его имя! – многозначительно, с подчёркнутым высокомерием заметил Катон. Бибул вопросительно посмотрел на него.
– Я знаю, понтифик, что у вас есть тайная переписка с Регулом. Так, может, просветите Сенат и Республику о некоторых сторонах этой переписки? Или у вас есть тайны от Сената? – холодно отреагировал Септемий, глядя в глаза Катона.
Глаза Катона блеснули недобрым светом. Лицо сохранило видимое спокойствие, но сердце стало отстукивать тревожный ритм – «Откуда он знает о нашей переписке с Марком? – лихорадочно подумал Катон. – Или глупый Атиллий в припадке своей избранности сболтнул что-то?»
Между тем в зале поднялся ропот. Некоторые сенаторы требовали огласить незаконную переписку консула с понтификом!