И вот наконец место, где можно было бы развернуться — еще одна развилка на дороге, — но он решил не делать этого. Причина была простой: хотя дорога, уходящая направо, была проселочной, покрытой гравием с растущей посреди травой, та, что вела налево, снова оказалась широкой, с хорошим покрытием и с ярко-желтой осевой полосой. Согласно компасу в голове Кларка эта дорога вела прямо на юг. Он прямо-таки чувствовал запах Токети-Фоллза. Еще десять миль, ну, может быть, пятнадцать, самое большее двадцать.
И все-таки он действительно подумал о том, что лучше повернуть назад. Когда он потом сказал об этом Мэри, то увидел сомнение у нее в глазах, но это было действительно правдой. Он решил ехать дальше, потому что Мэри начала шевелиться и он был уверен, что на ухабистой, неровной дороге, по которой он только что проехал, она проснется, если он повернет назад. Тогда она посмотрит на него своими большими прекрасными глазами. Всего лишь посмотрит Этого будет достаточно.
К тому же зачем ему тратить полтора часа, возвращаясь обратно, когда Токети-Фоллз совсем рядом? «Посмотри на эту дорогу, — подумал он. — Ты думаешь, что такая дорога может вести в никуда и просто исчезнуть?» Он включил сцепление «принцессы», поехал по дороге, ведущей налево, и — как вы думаете? — дорога начала ухудшаться. Сразу за первым подъемом желтая разделительная полоса исчезла. После второго подъема пропало покрытие, и они оказались на бугристом проселке с темным лесом, прижимающимся с обеих сторон еще теснее прежнего. А солнце — Кларк впервые обратил на это внимание — соскальзывало на противоположную сторону неба.
Асфальтовое покрытие кончилось так внезапно, что Кларку пришлось затормозить, чтобы осторожно съехать на грунт. Этот резкий толчок, когда пружины подвески сжались до самых ограничителей, разбудил Мэри. Она вздрогнула, выпрямилась и огляделась с удивлением вокруг.
— Где… — начала она, и тут, чтобы уж окончательно сделать вечер идеальным и прекрасным, хрипловатый голос Лу Рида ускорился так, что бормотал слова песни «Добрый вечер, мистер Вальдхайм» со скоростью Элвина и группы «Чипманкс».
— О-о! — воскликнула она и нажала на кнопку выброса. Ей в руку выскочила кассета в сопровождении отвратительного коричневого последа — мотков блестящей пленки.
«Принцесса» рухнула в почти бездонную яму, резко качнулась налево, а затем ее бросило вверх и в сторону подобно клиперу, двигающемуся по спирали через штормовую волну.
— Кларк?
— Только не говори ничего, — произнес он сквозь стиснутые зубы. — Мы не заблудились. Через минуту-другую — может быть, за следующим холмом — снова будет асфальт. Мы не заблудились!
Все еще расстроенная своим сном (хотя она уже не могла припомнить его содержание), Мэри держала на коленях испорченную кассету, печально глядя на нее. Наверное, она сможет купить другую… но не здесь. Она посмотрела на мрачные деревья, которые надвигались, казалось, на самую дорогу, подобно голодным гостям на банкете, и пришла к выводу, что отсюда далековато будет до ближайшего магазина «Тауэр рекорде».
Она посмотрела на Кларка, увидела его багровые щеки и почти исчезнувший рот и пришла к выводу, что лучше всего молчать. По крайней мере пока. Если она будет вести себя спокойно, ни в чем не обвинять его, он скорее придет в себя, прежде чем эта пародия на дорогу не заведет их в гравийный карьер или в болото с зыбучим песком.
— К тому же я просто не могу развернуться, — сказал он, словно она предложила ему именно это.
— Да, вижу, — спокойно ответила она.
Он взглянул на нее в поисках, может быть, повода для .
Ссоры, а может быть, просто чувствуя себя смущенным, надеясь, что она не слишком сердится на него — по крайней мере пока. А затем снова уставился в ветровое стекло. Теперь он видел, что трава и сорняки растут посередине и этой дороги и она стала такой узкой, что, если им все-таки попадется встречный автомобиль, одному из них придется ехать обратно задним ходом. Но это было еще не все. Грунт за пределами колесной колеи выглядел все более ненадежным; низкорослые деревья, казалось, боролись друг с другом за место на Нем. Ни по одной, ни по другой стороне дороги не было видно столбов с электрическими проводами. Она едва не обратила на это внимание Кларка, потом пришла к выводу, что будет разумнее не говорить и об этом. Он вел машин, молча до тех пор, пока не доехали до поворота, ведущего вниз. Несмотря ни на что, он надеялся, что на дальней стороне дорога улучшится, но заросшая дорога продолжала вести дальше, как и раньше. Если говорить честно, она стала чуть менее заметной и чуть уже. Это напомнило Кларку о дорогах в фантастических эпопеях, которые он любил читать, — романах таких писателей, как Терри Брукс, Стивен Дональдсон и, конечно, Дж. Р. Р. Толкин, их духовный отец. В этих романах герои (обычно с волосатыми ногами и заостренными ушами) выбирали забытые дороги, несмотря на собственную мрачную интуицию, и обычно все заканчивалось битвами с троллями, или привидениями, или скелетами, размахивающими булавами.
— Кларк…
— Я знаю, — сказал он и внезапно изо всех сил ударил по рулю левой рукой — короткий удар, знак разочарования, результатом которого был только гудок автомобиля. — Я знаю. — Он остановил «мерседес», занимавший теперь всю ширину дороги (дороги? какого черта, дорожная полоса для нее и то слишком величественное название), поставил рычаг автоматической трансмиссии в нейтральное положение и вышел из машины.
Мэри не спеша вышла с другой стороны.
Хвоя пахла божественно, и она подумала, что есть что-то прекрасное в этой тишине, которую не нарушает ни звук мотора (даже отдаленное жужжание самолета), ни человеческий голос, но… в ней было также что-то пугающее. Даже те звуки, которые доносились: крик птицы среди сосен, вздохи проносящегося ветра, низкий гул дизеля «принцессы» — все это подчеркивало стену тишины, окружающую их.
Мэри посмотрела поверх серой крыши автомобиля на Кларка. В ее взгляде не было упрека или недовольства, а только мольба: «Увези нас отсюда, ладно? Пожалуйста!» — Извини, милая, — сказал он, и заботливость, которую она увидела на его лице, ничуть не успокоила ее. — Я очень тебя прошу.
Она попыталась заговорить, но из ее пересохшего горла не донеслось ни звука. Она откашлялась и попыталась снова: