Глаза жгло, и я их закрыла, чтобы не отпугнуть расцветавшее внутри желание. Рукой Натаниэль нежно провел по моей пояснице, скользнул вниз, к ягодицам, а затем вернулся к талии. Он нежно сжал меня в своих объятиях, а потом чуть отступил, все еще поддерживая меня, чтобы я не упала. Со вздохом я позволила ему надеть на меня больничную рубашку, и мы прошли недолгий путь до водяной кровати.
В тех местах, где отошли корочки мозолей, ступни у меня горели, и я представила, что я Русалочка, которая шагает по острым ножам. Забавно, что мозоли у меня были сверху – от анкерных перекладин – и на кончиках пальцев, потому что ими приходилось каждый раз отталкиваться в прыжке, зато пятки у меня были мягкие и нежные, как кожа младенца.
Я медленно опустилась на кровать, и Натаниэль осторожно помог мне закинуть ноги. Я откинулась на спину и вздохнула. Звук получился похожим на выкачивание воздуха. Боже, как я устала! Водяная кровать была неплохим решением, но после нескольких месяцев, проведенных в микрогравитации, на Земле все кажется ужасно неудобным.
Я похлопала по кровати рядом с собой и перевернулась, освободив немного места для Натаниэля на узком водяном матрасе. Он осторожно опустился рядом, чтобы не слишком тревожить поверхность, и, прижавшись ко мне, свернулся калачиком. Натаниэль водил пальцем туда-сюда по моей ключице, заставляя мое сердце биться чаще.
– Миртл собирается делать вино из одуванчиков. – Это были просто разговоры ни о чем, которыми я наполняла пустоту между нами. Мы так долго были вдали друг от друга… У меня в голове скопилось столько слов и мыслей, что я не знала, с чего начать, и не помнила, чего еще не рассказывала мужу. – И я уверена, что после эксперимента с изюмом всем…
– Погоди. Эксперимента с изюмом?
– Ах да. Прости, я не могла тебе о нем рассказать, потому что в наземном ЦУП это бы все услышали. Помнишь, мы получили огромный запас изюма? Она его весь регидрировала и смогла запустить процесс ферментации.
– Она из него сделала вино? – Водяная кровать заходила ходуном от его смеха. – На Луне?
– Алкоголь – важная составляющая жизнеспособного общества.
Натаниэль чмокнул меня в щеку.
– Ну конечно. И как?
– На вкус как сироп от кашля со скипидаром.
Он присвистнул.
– Ого. А ты же знаешь, что на Земле лунное вино можно продавать за много тысяч?
– Ну, Анри Лемонт его перегнал и превратил в весьма достойный бренди, – я поморщилась. – Достойный, значит, его можно было нормально смешивать с соком. Нормально, значит, его вкус почти не ощущался.
– Странно, что она не пыталась ферментировать яблочный сок.
– Людям это было нужно. Поставка изюма пришла по запросу Ольги Баумгартнер, но она забеременела, и ей пришлось раньше вернуться на Землю.
Я пожала плечами, насколько это вообще было возможно сделать лежа.
– Да… Я про нее слышал, – Натаниэль вздохнул: – Кому-то рано или поздно все равно придется остаться наверху, если мы хотим, чтобы у нас была автономная колония.
– Ну а кто захочет, чтобы его дети стали подопытными крысами? Когда мы начали разводить на Луне кроликов, и то разразилась буча. – Активисты по защите прав животных тогда пришли в ярость, но, если вспомнить слова моей бабушки, с кроликов есть что съесть. – Крольчата, которых спустили на Землю, были в плачевном состоянии. Кто захочет обрекать своего ребенка на вечную жизнь вдали от родной планеты?
– Судя по тому, к чему все идет, желание тут роли не играет.
Я вздохнула и плотнее прижалась к мужу. Именно этого опасались Рой и его друзья: что в какой-то момент случится массовое бегство с Земли, а они останутся в стороне. И ведь они были правы: кто-то останется здесь. Либо из-за нехватки ресурсов, либо по политическим причинам, либо из чистого упрямства.
Казалось, что идеального решения не существует.
Думаю, вы вряд ли догадаетесь, что одна из тех вещей, по которым я скучаю в космосе, – служебные совещания по утрам понедельника. Хотя, наверное, не совсем правильно говорить, что я скучаю именно по совещаниям, но все-таки для меня это возможность поболтать с друзьями и коллегами. Ах да, еще нас там неизменно ждут кофе и пончики.
Я пришла на совещание через неделю после возвращения на Землю. На ногах я уже стояла гораздо крепче. Гомон сорока с лишним человек, которые болтали за чашкой того самого кофе, уплетая те самые пончики, так меня приободрил, что я зашагала еще увереннее. Корпус космонавтов очень разросся, так что сейчас здесь присутствовал только один департамент: летчиков-космонавтов. Мы – так называемая «элита». По сути, это означает, что мы проходим более серьезную подготовку, а еще (давайте сосредоточимся на самом важном) нам достаются лучшие пончики.