Часть третья
ПРИНЦИП ПРЕОБРАЖЕНИЯ
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
— …Стойте! Не смейте! — закричала на иерофантов Наталья Николаевна. Они сидели в круглом зале на своём подземном острове, а она была где-то вверху, на крыше и топала на них ногами, отчего потолок стал рушиться. На головы жрецов падала штукатурка..
Сергей открыл глаза. Наталья Николаевна кричала, но не на таинственных жрецов из его сна, а на Харламыча. Они стояли друг напротив друга и держали за края тетрадь в телячьем переплёте.
— Не дёргайте! — предупреждала заведующего архивом его незваная гостья, — это бесценная тетрадь, вы можете порвать её.
— А вы отдайте! — фальцетом кричал тот.
— Не отдам!
— Это моя собственность!
— Не ваша, а государственная. А знаете, какой срок вы получите за хищение государственной собственности?
— Вы сами хищница!.. Расхитительница!
Заметив, что своими криками они разбудили остальных, Казимир Харламович с неохотой отпустил драгоценный раритет и вновь уселся на свой стульчик.
— Что здесь произошло? — спросил Сергей, хотя и так было понятно — Харламыч выкрал документы у спящей женщины, намереваясь с ними улизнуть.
— Ну, зачем они вам? — спросила укоризненно актриса, — неужели вы думаете, что так вот просто сможете их продать? Это очень опасное предприятие.
— Хотел бы продать — давно бы продал, — буркнул Харламыч.
— Тогда в чём дело?
— В карте.
— А что в ней такого особенного?
Гончарова развернула карту-вкладыш. Долго разглядывала, потом хмыкнула:
— Карта как карта. Подпись под ней крупными буквами: «Валдай. Маковка». Не понимаю, для чего её так бережно хранили. Тут стрелочки какие-то, указатели маршрута. А вот кружочки и крестики. Обозначение каких-то мест.
— Там, наверное, клады зарыты, — предположила Лиза.
— Это уж точно! — подтвердил Иван.
Он потянулся, встал, посмотрел на часы.
— Однако, утро уже, друзья мои. Пора нам выбираться из этого подвала.
— Куда-а?! — протянула Лиза, вкладывая такую боль и безнадёжность в это восклицание, что все невольно посмотрели на неё. Лицо Лизы осунулось и стало по-детски беззащитным. Сердце Сергея больно сжалось. Он вдруг почувствовал реальную опасность, нависшую над ней. Почему-то над ней одной. Хотя все они были в равных условиях, за ними велась настоящая охота и каждого из них могли убить, а то и разом всех. Но думал он сейчас только о ней. И, вероятно, тревога отразилась на его лице, так что даже Харламыч заметил:
— А я, Елизавета Елизаровна, сразу же понял, что вот именно он — ваш супруг. Уж так он на вас смотрит!.. Сразу же видно — это любовь до гроба.
— А вам-то что до этого? — возмутился Сергей, — завидуете?
— Радуюсь! — воскликнул Казимир Харламович и даже ручками всплеснул, показывая, до чего же он счастлив, — ликую просто!
— Вы издеваетесь или серьёзно? — удивился Сергей.
— Самым серьёзным и решительным образом заявляю: я бесконечно рад. Безмерно!
— За нас? — спросила Лиза, неуверенно улыбаясь.
— Нет, краса ненаглядная, за себя. Уж простите меня, старика, но — за себя. Я эгоист и горжусь этим.
Казимиру Харламовичу было на вид едва за пятьдесят, но он кокетничал, выдавая себя за умудрённого жизнью старца, и всячески этим бравировал. Не поймёшь — то ли комплексует человек, то ли цену себе набивает.