— Это карта Валдайской возвышенности. Владелец этой тетради был, вероятно, путешественником.
Она перелистнула тетрадь и развернула следующий вкладыш.
— А это холст! — воскликнула она, — небольшая картина, портрет. И, знаете, кто тут на нём изображён? Наш Президент!
Она вскочила и положила тетрадь на стол, расправив холст.
В это время вернулся Иван и тоже подошёл к столу. За ним потянулись остальные. Они разглядывали изображённого на портрете человека. Даже заведующий с видимой неохотой встал и, вытянув шею, смотрел из-за Лизиного плеча.
— Странно как, — восторгалась Лиза, — холст точно старый, а изображён на нём именно Путин! Ничего не понимаю.
— Может быть, холст намеренно состарили? — предположил Сергей, — чтобы выдать за раритет?
— Но почему здесь Путин-то?! — воскликнула Гончарова, — постойте, мне показалось, там на обороте, что-то написано.
Она осторожно перевернула холст изображением вниз.
— Точно! Только вот как прочесть? А, впрочем, можно разобрать, хотя почерк такой стремительный, летящий, но отнюдь не каракули.
И она в полной тишине прочла:
— «Сего года осьмого числа обрил бакенбарды, дабы чела не затмевали, и художник запечатлел бы его в истинном виде. Также кудрей изрядно поубавил. Необходимость этого возникла вследствие непредвиденного случая. Проездом был в Иверской губернии и останавливался на ночь в постоялом дворе, где встретил человека, явно имеющего сходство со мной, только без бакенбард и пышной шевелюры. Оказались мы дальней роднёй по отцовской линии. Они именовались прежде также «Пушкины», потом, однако, прадеда моего неожиданного знакомца кто-то прозвал Путятой за талант находить точные пути в здешних густых лесах. Так потомки его стали уже не Пушкины, а Путятины. Я пишу эти строки затем, чтобы читающий их не мог усомниться в том, что изображён здесь поэт Пушкин, а дарю я портрет свой Путятину Ивану в знак приязни и с родственным чувством».
Гончарова подняла глаза.
— И его подпись здесь, внизу, — сказала она тихо.
— Архив! — воскликнула Елизавета, — это же тайный архив Пушкина!
Она с укором посмотрела на Харламыча:
— Так значит, вы пытались его спрятать? Как же так?
Черноморов отвернулся.
— Казимир Харламович…
— Ну, что, что? — разозлился он, — да, я, как только получил опись из архивов ФСБ, сразу же принялся за поиски. Там шла такая кутерьма, что никому и дела не было до пушкинского архива. Я тетрадку изъял, а потом, когда вы, уважаемая Елизавета, разобрались со всеми этими завалами, под самый низ-то и подсунул вот на эту полочку. Дома хранить такую вещь опасно. Я, как только увидел его, — тут Казимир указал на Ивана, — сразу смекнул, зачем вы все пожаловали. А уж когда он тетрадку вытащил на свет Божий, то…
Он посмотрел на Ивана с вызовом:
— Ещё один родственничек, да? Ну, забирайте, забирайте.
И тут спутники молодого рыбака и по совместительству историка внезапно разглядели то, чего не замечали до этой самой минуты — невероятнейшее сходство его с портретом!
— Вас… послал Путин? — Наталья Николаевна во все глаза смотрела на Ивана, — вы… его родственник? И… линии рода вашего пересекаются с родословной Пушкина? Но… Это же сенсация!
Иван молчал и только улыбался. Гончарова перевела взгляд на Харламыча.
— А вы… Вы же могли рассказать журналистам… Впрочем, вы, вероятно, человек корыстный. Вы хотели продать эту тетрадь на каком-нибудь аукционе, да? Хотели стать миллионером?
— Хотел, да расхотел, — вздохнул Черноморов, — человек я уже не очень молодой. А пожить ещё хочется.
— Да, за тайный архив Поэта началась бы нешуточная драка среди коллекционеров, — продолжала Гончарова всё так же задумчиво, — могли не только миллионов не получить, но и жизни лишиться.
— Да уж, — снова вздохнул Казимир Харламович, — вы дальше-то полистайте.
— Давайте я, — сказала Лиза нетерпеливо и принялась осторожно перелистывать страницы тетради.
— А Мона Лиза здесь зачем? — спросила она, развернув очередной вкладыш.
На нём и в самом деле была копия портрета работы Леонардо да Винчи.
— А вы читайте, — проговорил Казимир, — там всё написано.