ГЛАВА 14
в которой Барри рассказывает о Первой Звездной и Совет решает его судьбу.
– Прошу вас, сэр, – прервал его размышления Председатель. – Да, да. Извините, господа, я волнуюсь.
– Смелее, Барри, здесь ваши друзья, и они внимательно слушают вас, – раздался голос Хармана.
Глетчер внезапно успокоился. Он начал говорить, опустив этапы подготовки, старта и полета. Подробно остановился на результатах:
– Нам повезло. Очень повезло. Запуск автоматического зонда подтвердил, что в найденной нами солнечной системе есть четыре планеты, пригодные для жизни, две из них идеально подходили для колонизации. А всего в системе было 11 планет. На третьей от солнца планете буйство растительного и животного мира поражало воображение. Казалось, планета кипит жизнью. Правда, животный мир был хладнокровным и очень агрессивным. Колонизировать ее можно было, только уничтожив флору и фауну, несовместимую с людьми, а на это требовалось слишком много сил и времени. И климат надо было бы корректировать: он был слишком влажным. Помню массу споров вокруг этого, но здесь я не силен. Запомнилось только одно предложение – вывести на постоянную орбиту вокруг планеты крупный естественный спутник, чтобы изменить наклон ее вращения и тем самым вызвать неизбежные катаклизмы и последующую гибель всех крупных форм агрессивной фауны.
Следующая планета также имела атмосферу, но была прохладной: среднесуточная годовая температура колебалась от +10 до –10 градусов. На ней было спокойнее, отсутствовали крупные хищники, враждебная фауна. Было принято решение сделать основную базу здесь. Туда были переправлены все люди и грузы. Наши генетики буквально за пару месяцев приспособили эмбриональный и семенной материал к внешним условиям. Когда я через год улетал, посевы уже начали всходить и появились небольшие стада животных.
Все планетарные и разведывательные челноки были сняты со звездолета и оставлены переселенцам. Я знаю, что на них планировалось начать исследования всех планет системы, технические возможности вполне это позволяли. Я надеюсь, что у них все получилось.
Барри замолчал.
– Зачем ты вернулся? – голос из зала звучал резко, но не враждебно.
– Кому-то надо было лететь.
– Зачем, разве автоматы не справились бы?
– Может быть, и справились бы, но возвращение одного или нескольких членов экипажа «Первого Звездного» предусматривалось заранее. Не знали только, кто именно полетит. Желающих лететь обратно не было, все хотели остаться в новом мире…
– Почему же ты не остался?
Барри замялся:
– У меня не было пары. Так сложилось. Поэтому я вызвался сам.
– Вы понимаете, что в результате своего решения, – раздался уже другой голос, более мягкий и доброжелательный, – вы оказались вне времени?
Глетчер невольно пожал плечами, ответ был настолько очевиден, что не требовал озвучивания. Конечно, он все понимал. Только мысль о родине не давала расклеиться, захандрить, пожалеть себя.
– Я надеюсь, он еще послужит нам своим опытом и техникой.
Это был голос Хармана. Он подсказывал ответ.
– Конечно, – спохватился Барри, – я готов служить Ирии. Я не все здесь понимаю, все-таки прошло пять тысяч лет, но верю, что родина меня примет и я буду ей полезен.
– Вы приземлились на Свалке?
– Где-где?
– Гм-м. Ну, среди мусора?
– Да, пожалуй, так оно и было. Я просканировал слой мусора, он составлял несколько сот метров.
– Что с вашим космическим кораблем? – этот вопрос задал сам Председатель Совета.
– Я уже говорил господину Харману, посадка прошла крайне неудачно. При выходе на орбиту «Планетарный» получил скользящий удар обломком древнего спутника. В результате ходовая дюза деформировалась и я, можно сказать, падал на Ирию. Мне повезло, что посадка оказалась в буквальном смысле мягкой: корабль наполовину провалился в мусор. С трудом удалось вывести из него вездеход. Мне вновь повезло: люк ангара оказался почти на уровне с поверхностью и не завален. К сожалению, имеющимися в моем распоряжении средствами восстановить «Планетарный» не представляется возможным. Я надеюсь на вашу помощь.
– Звездолет может сесть на Ирию? – раздался тот же голос из зала.
– Нет. Это невозможно. Он собран в космосе и обречен на вечное вращение вокруг планеты.
Барри послышалось, что в зале кто-то удовлетворительно крякнул.
– Двигаясь через Свалку, вы не видели чего-либо необычного? – вопрос опять задал Председатель Совета.
Барри чуть не проболтался про ферму с дохами, но вовремя спохватился.
– Да, экология этой территории странная и какая-то чужеродная. Но это первые ощущения. Для выводов слишком мало информации. Я хотел спросить…
– Мистер Глетчер! – прервал его Председатель Совета, – вопросы пока излишни. Прошу вас пройти в комнату ожидания, – старик махнул молоточком в сторону одной из дверей, – нам надо посовещаться.
– Я так мало рассказал, может быть…
– Ничего, ничего, достаточно. Идите.
Глетчер находился в комнате с тремя стульями и одним изрядно поцарапанным столом. Помещение напоминало комнату для допросов в полицейском участке. Барри нервничал. Причины он понять не мог. Он был вправе считать себя героем, а чувствовал виноватым. За то, что просто появился, за то, что непрошенно вынырнул из далекого прошлого. Дверь отворилась, и вошел Харман.
– Барри, Совет Федерации принял решение. Прямо скажу, для тебя весьма благоприятное. Может быть, ты не сразу это поймешь, но доверься мне. Я желаю тебе только добра. Прошу тебя, ни в коем случае не возражай и не спорь. Почаще вспоминай, что прошло пять тысяч лет! Ты еще многого не понимаешь в нашем мире, но разбираться будешь потом, не на Совете! Обещаешь?
– Да.
Они вошли в зал, в котором ничего не изменилось: ни люди, ни глаза, ни полумрак. В полном молчании Барри взошел на подиум. Остановился. У него вдруг мелькнула мысль, что в древние времена, наверное, так же ощущали себя жертвы на эшафоте: еще мгновение, и сверкнет лезвие топора…
– Мистер Глетчер! – к астронавту обратился человек, сидящий за столом слева. Он был худ, невзрачен и именно этим отличался от остальных благородных господ. Говорил он сидя, не поднимая глаз: – Высший Совет независимых городов Ирии принял решение:
Первое. Назначить вас на должность личного помощника Директора Социального института Федерации, сэра Хармана.
Второе. В связи с пунктом первым, присвоить вам 2 разряд табеля о рангах.
Третье. Прибытию звездолета и посадке космического корабля на Ирию, а также всем сопутствующим материалам присваивается гриф высшей федеральной секретности. Ответственность за разглашение – полная деструкция.
Четвертое. В связи с пунктом третьим, бывшего участника Первой Звездной экспедиции господина Глетчера подвергнуть стандартизации путем депигментации.
Пятое. Ответственность за ввод господина Глетчера в социум и его работу на благо Ирии возлагается на сэра Хармана. Полномочия без ограничений.
Человек умолк, поднял на астронавта блеклые глаза и, не мигая, стал на него смотреть. Барри растерялся. Он не понял смысла решения Высшего Совета, он не понимал поведения этих людей, в его голове никак не укладывалось их равнодушие к космосу, к звездным полетам. Сказать ему было нечего.
– Принято! – неожиданно громко сказал седовласый Председатель и стукнул прямо по столу своим молотком. – Заседание Высшего Совета независимых городов Ирии объявляется закрытым.
ГЛАВА 15
в которой Барри подвергают стандартизации. Сайт брака.
Барри удивленно разглядывал себя в зеркало. Это был не он. На него смотрел чужой человек. Те же брови, глаза, острый орлиный нос, те же полные губы и массивный подбородок, но он себя не узнавал. Он стал белым! Благородная шоколадная кожа обесцветилась до легкого загара, нормального с точки зрения любого из белолицей расы, но себе, представителю темнокожего народа, он казался немощным и больным.