Взгляд Хармана оттаял, видимо, он поверил.
– Хорошо, Барри, вернемся к записи. Как видишь, патрульные диски непрерывно ведут лазерный огонь, а объекту хоть бы что.
Между тем червяк медленно, но неукротимо полз к черте силового поля. Попутно он легкими плевками тонких светящихся струек сбивал назойливые аппараты. Их становилось все меньше. На окраине города показались пять больших черных овалов. «Это боевые машины, – догадался Глетчер, – готовятся к обороне. Неужели этот организм сможет пройти через защитное поле?» Червяк подполз к энергетическому барьеру, ткнулся в него, сплющился, потом стал буквально наползать на него. Вот он уже почти половину своего объема задрал вверх и вдруг провалился, замер. Хорошо было заметно, что он увеличивается в размерах.
– Заметил? – спросил Харман. – Эта тварь отжирается за счет энергии защитного поля. Я хорошо помню это нападение, в этот момент отключались один за другим энергопотребители. Только институт остался, у него своя энергостанция. Тогда один из инженеров и высказал бредовую идею:
заморозить агрессора. Вот, смотри, на подлете большой грузовой дисколет. Вот он над объектом.
Глетчер с интересом наблюдал, как из контейнера на монстра вылились тонны жидкого азота. Червяк вздрогнул, сморщился и мгновенно осел, превратившись в темное пятнышко на поверхности степи. Картинка погасла.
– Вот и все.
– Анализ органики проводили, брали образцы?
– Нет, Барри, к сожалению, в горячке этого не сделали. Просто мысли даже ни у кого не возникло, только радость, что смогли избавиться от жуткой напасти. Такие нападения редко бывают, два-три раза в столетие. Испугались очень. К тому же от мутанта жутко фонило радиацией. Поэтому мы сначала дезактивировали, а потом засыпали пятно. Позже я и сам жалел. Так что придется теперь тебе самому решать эту проблему. Думаю, на Свалке этих монстров ты найдешь в изобилии.
Харман встал и по привычке молча заходил по кабинету. Он явно хотел еще о чем-то поговорить, но никак не мог начать.
– Я разговаривал с Блюком. Он рассказал мне про твои вопросы об особенностях Новой Цивилизации. Ты должен понять, что, несмотря на техническую похожесть, наши эпохи разные. В твою пору человечество было романтичным и наивным, а сейчас оно в стадии зрелости. Соответственно и отношение к жизни нашего общества отличается от прежнего, известного тебе, в той же степени, как разнится мировоззрение подростка и взрослого, умудренного опытом человека. Ты меня понимаешь?
– Конечно. Именно об этом мы и разговаривали с Блюком, он…
– Да, и в этой связи, – резко перебил его тесть, – хочу тебя попросить. Впредь не стоит обсуждать подобные темы с посторонними, особенно с социологами.
– Так он социолог, – усмехнулся Глетчер, – а я уж чего только не думал.
– Зря иронизируешь, Барри. Ныне слово «социолог» несет не совсем тот смысл, который известен тебе. В наше время социолог – это сотрудник службы Социальной Безопасности Совета Федерации. И это почти единственная важная государственная структура, которая мне, как Директору, не подчиняется. Заметь, социологи в состав Социального института не входят. А?! Ирония судьбы.
Харман сел за стол. Он нервничал.
– Отец, так это была проверка на благонадежность, и ты знал о ней?
– Конечно, знал. Но что я мог поделать? Я не мог тебя предупредить, ты бы сразу прокололся. Социологи – люди очень наблюдательные, их специально обучают рефлекторной психологии.
– Не понял. А это что за наука? В мое время была просто психология.
– Барри, это такие мелочи! Потом объясню.
– Ладно, отец, не переживай. Я все понимаю. Скажи, а Алиса тоже была в курсе?
– Да ты что, Барри! Как можно! Кстати, имей в виду, официально все социологи числятся у меня в штате.
– Я понял, отец, буду нем, как рыба. – Глетчеру показалось, что тесть уже сожалеет, что рассказал ему про Блюка.
– Не сомневаюсь.
– Ну, так я пошел? Пора ехать.
– Да. Удачи тебе.
Они пожали друг другу руки.
Никто Глетчера не провожал, только Алиса. Она смотрела, как многотонная Черепаха медленно подминала под себя кусты и деревья их сада, выползая к воротам. На глазах жены были слезы, а на губах Барри – тепло ее поцелуев. Она махала рукой и что-то шептала, наверное, чтобы он поскорее возвращался.
Только что они были рядом, он держал ее руки, смотрел в ее глаза:
– Будь осторожен, милый.
– Береги себя, родная. И его тоже, – Глетчер погладил живот жены.
– Мне будет грустно без тебя.
– Мне тоже.
– До свиданья, любимый.
– Прощай, счастье мое. На всякий случай прощай, но я постараюсь вернуться. Веришь?
– Верю. Поэтому тоже прощай. На всякий случай…
Глетчер грезил наяву. Когда он, наконец, вернулся в кабину вездехода, то дом Хармана уже скрылся из виду. Впереди него с мигалкой и сиреной ехала полицейская машина, сзади тоже. «Что ж, – подумал Барри, – провожают они лучше, чем встречали».
ГЛАВА 26 в которой Бенни знакомится со Свалкой и встречает друга.
Несколько часов Бенни в кромешной темноте плыл навстречу неизвестности. Хорошо, что спецкостюм, наполненный воздухом, свободно держался на поверхности. Адамс пронесся через четыре аналогичных его участку перелива и, слава Богу, не зацепил и не порвал резиновую оболочку. Пока ему везло. В самом начале два раза он видел мелькнувшие сверху блики фонарей дохов-мусорщиков. Вряд ли здесь ходил еще кто-нибудь. Бенни то и дело ловил себя на том, что находится на неуловимой грани между сном и реальностью. Сначала он сопротивлялся, но потом сдался, к тому же было довольно прохладно, а в полудреме холод не так ощущался. Постепенно сознание зажило отдельной жизнью от тела, оно плыло рядом с ним и созерцало происходящее отстраненно и равнодушно. Бенни подумал, что, наверное, так люди и умирают, безропотно и умиротворенно.
Ощущение времени исчезло, поэтому он не смог оценить, сколько часов продолжался этот заплыв. К реальности его вернула странная тишина и спокойствие. Адамс пошевелил рукой и ощутил сопротивление внешней среды. Он дернулся. Точно, еще совсем недавно такая стремительная, муть вокруг странным образом превратилась в жидкую кашу. Отстойник, наверное, догадался Бенни, вспомнив предупреждения Барана. На душе было неспокойно, прежнее созерцательное равнодушие без следа испарилось. Потянулись томительные часы, во время которых каша загустела еще больше. Помня наказы Барана, Бенни, несмотря на жгучее нетерпение, старался не шевелиться, экономил воздух. Но любому ожиданию приходит конец. В один момент все пришло в движение, огромная многотонная масса колыхнулась и медленно поползла куда-то вниз. Движение все ускорялось, впереди забрезжил неяркий свет. Как ему порадовался Адамс! Ведь ему начало казаться, что он погрузился в темное царство смерти, откуда уже нет возврата. Он даже не подумал о том, что там, впереди, где свет, его может ожидать опасность.