духе». Расплакавшись, она села.
Я смотрел в пол, кусая губу и стараясь не рассмеяться. Затем я окинул комнату взглядом, который мог
сказать собравшимся, что мне скучно и что меня мало заботит происходящее. Молодой голландец захотел
быть следующим. «Привет, меня зовут Ринус», - сказал он, делая паузу, чтобы придать своим словам важ-
ность. Про себя я подумал: «Ринус! Ты, наверное, шутишь. Что же это за имя такое?»
Он продолжал, я громко зевнул. «Я вырос в Голландской реформаторской церкви, и я очень рад, что могу
находиться в этой школе и научиться тем вещам, которые будут здесь изучаться». В комнате раздались
аплодисменты, и он выразил признательность за такой ответ. Я подумал, что будет лучше нарушить свое
молчание и начать говорить. Я поднял свою руку и затем поднялся на ноги. «Я не знаю, почему я здесь, и я
не хотел приезжать сюда», - отрезал я резко. Закончив свою короткую речь, я тяжело опустился на свое
место. Мои слова произвели парализующий эффект. Никто не аплодировал, и комнату наполнила неловкая
тишина. Я высказал свое равнодушие к собравшимся. Один из лидеров мрачно взглянул на меня с плотно
сжатыми губами.
Я думаю, что я был ужасным студентом. Лидеры школы все время пытались найти на меня управу. Утром по
понедельникам мы должны были собираться на ходатайственную молитву за разные страны. Моя группа
собиралась в маленьком бунгало, отапливаемом маленькой газовой печкой. Встреча начиналась в 8-30
утра, и обычно в это время я был все еще сонным. Я также не мог привыкнуть к идее молиться за то место, в
котором никогда не был. Поэтому я садился в большое мягкое кресло возле газовой грелки, Моисей,
маленькая пастушья собака, запрыгивал ко мне на колени, и мы оба засыпали, закрывая слипающиеся
глаза. Все по очереди мыли посуду в школе, у них даже были ответственные за каждую команду по мытью
посуды. Это раздражало меня, потому что я никогда не был таким лидером. Я думал: «Мне не верится.
Разве я не могу быть даже ответственным за мытье посуды? Разве они не знают, что когда-то в Америке я
был лидером целого служения?»
Но все-таки меня утешал тот факт, что однажды настанет мой день. Скоро будет евангелизационная
кампания в Амстердаме, и это станет моей возможностью показать всем, что я великий проповедник. Я
долго разговаривал с Джоном Гудфеллоу, который был одним из лидеров в школе, о том, как будет
великолепно, когда мы поедем в город. Его назначили другие лидеры наблюдать за мной, чтобы мое
плохое влияние не распространялось на других студентов.
За день до нашей поездки в город, одна из женщин-лидеров, которая мне очень не нравилась, зашла в
наше бунгало. Она нечаянно услышала мой разговор с Джоном о предстоящем событии.
«Ты никуда не поедешь, - сказала она, с улыбкой похожей на радиаторную сетку. - Ты будешь мыть посуду».
У меня подкосились ноги. Я онемел от гнева и молнией выскочил на улицу по направлению к темному
мрачному лесу. Раздраженный этой женщиной и школой, в которой мне пришлось находиться, я стоял,
ошеломленный, в серо-голубой стене дождя. Идя по тропинке, я не понял, что произошло, но вдруг я
обнаружил себя лежащим и рыдающим, лицом в морозной грязи на поле.
«Ладно, Бог, я сдаюсь, - кричал я, чувствуя, как раскаяние внезапно нахлынуло на меня. - Я просто хочу
узнать Тебя лучше. Мне не важно, что я буду делать. Если Ты хочешь, чтобы я остался и мыл посуду, я
сделаю это». Я хрипел и говорил невнятно. Весь в грязи, я поднялся, чувствуя, что выплеснул свой гнев. Той
холодной ночью это невероятное событие послужило началом главного прорыва в моей жизни. После этого
я стал ходить на долгие прогулки в лес вместе с Моисеем. Часто я ходил туда посреди ночи более чем на
пять часов, только чтобы провести время в общении с Богом. Я ходил ночью, потому что там была зловещая
атмосфера, и это заставляло меня лучше сосредотачиваться. Иногда шел морозно-холодный дождь, но я не
обращал на это внимания.
Как аутсайдер, я не был тем, кого Бог мог использовать для своего служения. И многие из лидеров служения
также пришли к такому выводу. Но Бог не призывает людей, потому что в них есть только что-то хорошее.
Он призывает грешных, страдающих людей служить Ему, и я как раз входил в эту категорию.
У Эда Харрингтона было ужасное прошлое в Америке - он был вовлечен в наркотики. Он воззвал к Богу,
думая, что умирает от передозировки. После школы мы с Эдом отправились в Югославию, услышав об
ужасном землетрясении в городе Улцине (сейчас находиться в Черногории - прим. пер.), который находился