Если его нет рядом, меня ничто не радует. Но он по прежнему не знает обо мне всего, а о нём не знаю ничего. Концепция вселенной в самой себе, что б её… Тем не менее когда он со мной, моё сердце бешено колотится. И всё же мне непонятно, как ему это удаётся.
― Почему ты так смотришь? ― насторожилась я, поймав его странный взгляд на себе, в очередной раз. Он легко пожал плечами.
― Просто. Не хмурься, я просто пытаюсь понять.
― Что понять? ― спросила я, увлеченная рисованием. Он сидел напротив, я за мольбертом, читая сложные черты его лица, и запечатлевая их на полотне.
― Как ты себя чувствуешь? ― толи ответил, толи спросил он. Растерявшись посмотрела на парня. Раф, всё так же странно смотрел на меня, словно это не я художник, а он.
― Хорошо. А ты?
Я вернулась к холсту, нанося мазки масляных красок. Посмотрела на парня, отмеряя кончиком кисточки и пальцем, нужную мне линию.
― Я тем более, ― улыбнулся он, взъерошивая волосы. Я ткнула кистью в его направлении.
― Эй! ― возмутилась я, ― Не дрыгайся, ашкий!
Его руки взлетели вверх.
― Так точно, мэм! ― улыбнулся он нагло.
Я назидательно прищурилась.
― На исходную.
― Я не помню уже, как я сидел. ― он вытянул длинные ноги, заламывая руки за шею, ― Долго ещё, Вик?
― Ты натурщик, всё что тебе нужно, это позировать! ― я ухмыльнулась, чувствуя, как у меня ямочка на щеке образовалась, ― Причём, весь ты мне не сдался, мне только голова твоя кучерявая нужна.
― То-то и оно, ― пробормотал он, в сторону.
― Не ной, ашкий, а лучше голову наклони, чуть правее.
Раф, закинул ногу на ногу, упираясь локтями в колени, и сложил голову на ладони под подбородком, в девичьей манере. Ещё и улыбнулся, сладко-обворожительно. Я стукнула себя ладонью в лоб.
― Ну не так же! ― рассмеялась я над его паясничеством. Он откинулся назад, проводя ладонью по лицу.
― Мышка… я запарился уже, у меня уже ноги затекли, от ничерта неделания. Пошли прогуляемся.
― Пару минут, пожалуйста, пару, и я хоть на край света с тобой пойду, ― затараторила я, ― хоть за край. Только башку свою поверни куда требуется, вэйст?
― Эй, эл. ― отсалютовал Раф. У меня чуть кисть от этого из рук не выронилась.
Я закусила губу, сильно задетая своим страхом. Он так много знает обо мне, знает мою семью, а я даже не знаю, какой у него любимый цвет. Я просто боюсь его расспрашивать, боюсь узнать, что-то страшное о нём. Боюсь что это может подорвать мой блеф, моё неумение правильно реагировать в стрессовых ситуациях может меня выдать.
― Слушай, Вик, мы ведь по идее на чердаке, да? ― спросил Раф. Недоуменно на него взглянула.
― Да, а что?
― Дом трёхэтажный. Но винтовая лестница почему-то ведёт со второго этажа, прямиком на чердак. ― он задумался, ― В чём фокус?
― Это не основной чердак, это мансарда, окно ведь выходит во двор и на рощу. ― объяснила я, ― Основной чердак, пустует, там только всякий хлам.
― А на третьем этаже, что?
― Не что, а кто. ― поправила я, ― Там Аля живёт.
― То есть, весь третий этаж её жилая зона?
― Весь. ― подтвердила я. Раф снова задумался.
― А как так получилось, что дом по идее числится, как поместье, но даже дом на той стороне рощи, больше вашего?
В непонятках застыла кистью у холста. Посмотрела на парня поверх мольберта.
― Какой ещё дом?
― Белый со стеклянным куполом. ― кивнул он на окно. Сообразив, поднялась на ноги.
― А, поняла. Пошли.
Я прошла в дольний угол за стеллажами с книгами, к лестнице скрытой за ними.
― Куда? ― не понял Раф. Взобравшись по ступеням, отодвинула защёлку на люке, и толкнула, открывая лаз на крышу. Свет с улицы немного ослепил и я слегка пошатнулась. Меня поддержали сильные руки.
― Тише, ты. ― усмехнулся он нервно. Проморгавшись, поднялась выше, и влезла на отвесную крышу, с плоской площадкой в пол метра и парапетом у края. И да, черепица крыши, всё таки тёмно-зелёная. Раф, взобрался следом. Опираясь на парапет, я обернулась на парня, он встал рядом, смотря по сторонам. Сапфировые глаза, искрились всеми оттенками синего в заходящем свете солнца. В волосах плескались почти лиловые всполохи отражая розоватый закат. На красивый полупрофиль падал мягкий свет, оттеняя и подчёркивая скульптурные черты. И было в этой его лёгкой небритости, что-то такое…
Интересно, я когда-нибудь перестану пялиться на него? Раф повёл бровью, заискивающе на меня взглянув.
― Вик?
Так, зачем я его сюда притащила? Я ведь зачем-то его сюда притащила, верно? Припомнив, смущённо оживилась и указала рукой в даль, на большой трёхэтажный белокаменный фасад в окружении колоннад, со стеклянным куполом оранжереи и башенкой с противоположной стороны.
― Ты вон то, строение с оранжереей в левом крыле, имеешь в виду? ― спросила я, ― То, что у озера?
― Ну, да. ― кивнул парень. Кивнула в ответ, улыбнувшись.
― Ясно. Этот дом, в котором мы живём, по идее лишь прилегающее строение. Основное строение именно у озера. Его так же как и этот дом, реконструировал мой дедушка, практически с нуля, а потом когда Костя поступил в архитектурный, он немного перепланировал его, внёс больше стекла в дизайн конструкции, купола в оранжерее не было, была просто стекленная крыша. ― я снова указала на здание, ― Вон той башни в правом крыле, тоже не было.
Раф, облокотился на парапет, прищуриваясь, фокусируя зрение.
― Он как из сказки, про эльфов.
― Отец, сделал его таким, ― подтвердила я. Я закусила губу, смотря на его попытки поймать чёткий фокус.
― Ну вот зачем спрашивается мучаешься, если можно просто очки носить или линзы, если очки не устраивают.
Раф невесело хмыкнул, опуская взгляд.
― Это полиморфная близорукость, Вик. Она, то есть, то нет её. ― он посмотрел на меня, ― Иногда могу видеть всё чётко и ясно, иногда не видеть вовсе. Почему, вы живёте именно здесь? ― спросил он следом. Я старалась переварить услышанное. Я вспомнила слова одной его песни.
И походу дела это вовсе не фигура речи. Я старалась переключиться, и вернутся к его вопросу, прогоняя непрошеный образ черноволосого мальчишки, из своей головы.
― Инна отсудила только этот дом. ― ответила я, ― Поместье по прежнему принадлежит Косте.
― То есть, он пустует? ― удивился Раф. Я кивнула.
― Да. Раз в полгода, его проверяют, реставрируют то есть, между сезонами, чтобы не обветшал.
Раф явно чего-то отчаянно не понимал.
― Почему твой отец просто не может жить там, и не мотаться из города в город?
Я загрузилась, покусывая губу, я смотрела вдаль, на сказочный замок, созданный моим отцом. Он возвёл этот Вавилон для неё.
― Ему тяжело там, ― ответила я, смотря вдаль, ― Даже живя с моей матерью, мы все жили здесь. Там жили бабушка с дедушкой. Там прошло его детство. Там он впервые познал любовь и смерть.
Я посмотрела на Рафа. Он замер разрозненным взором на белокаменном здании за осенней рощей. Медленно, он перевёл взгляд на меня.
― Со своей первой женой, он познакомился на первом курсе архитектурного. ― сказала я, вздохнув, ― Он за семь месяцев реконструировал этот Вавилон для неё. Им было по двадцать одному году, когда она умерла. Умерла на восьмом месяце беременности. Он пытался справиться, пытался облегчить память о её смерти, но не смог находиться там. Потребовалось почти двадцать лет, чтобы отвести наконец душу.
Раф долго молчал, смотря вниз, просто в никуда. Затем тряхнул головой и поймал мой взгляд.
― Как так получилось, что они никогда не виделись с Алей, она же с самого твоего детства здесь работает?
― Шутишь? ― усмехнулась я мрачновато, ― Отец, и шагу за порог этого дома не сделал, после развода с Инной. Единственный раз, он приезжал сюда летом, когда бабушка умерла. Мне было шесть. Они с Коляном построили мне вигвам на дереве.