Низкие притязания. Раф, работает сам зарабатывая деньги на личные расходы. Он сто процентный наследник бизнеса своего отца, каким бы он не был. Даже я являюсь прямым наследником бизнеса матери, в случае чего. У меня свои причины, игнорировать сей факт. Но почему Раф не свяжет свой путь с предпринимательством? Он выбрал свой собственный, путь, выбрал то, что любит. Как интересно, его отец относится к решению Рафа? Они на сколько я сумела понять в хороших отношениях, видимо отец прекрасно понимает Рафа. Его родители в ладу со своим сыном. В ладу с самими собой. Каждый нормальный родитель хочет своему ребёнку только самого лучшего. Как долго Раф сможет скрывать от них, мою истинную сущность? Как долго я смогу скрывать это от него? Всё тайное рано или поздно становиться явным.
Я вдруг осознала и ещё один не мало важный фактор. Его семья имеет свой менталитет, имеет свою культуру, даже свой язык, а это уже целый мир. Они следуют своим традициям, так же как моя семья, по крайней мере, я, отец, бабушка, её предки, мы следуем индейским традициям. Раф ― христианин. Я ― тотемистка, я ― язычница, грубо говоря.
Огромная пропасть разверзлась между нами, когда всё это снизошло до меня. Неужели он не понимает этого?
Я каким-то чудотворным образом сумела всё сдержать в себе. Мы продолжили репетицию, но я настолько пропала в прострации, что едва могла нормально соображать. Мой Вавилон стремительно рушился. Всё это было лишь инсинуацией, инсинуацией небес в которых я витала, не видя очевидного прямо перед своими глазами. А увидев, пала с небес, изгнанная истиной в суровую реальность.
Глава 20. Вспомни меня
― Вик, мне надо скататься кое-куда, я позвоню, хорошо? ― сказал Раф, попрощавшись с ребятами. Я закинула гитару на заднее сидение машины, и повисла на дверце.
― Хорошо, а…
― Через пару часов, ― добавил он. Он казался нервным.
― Давай я тебя отвезу куда надо, всё равно за рулём. ― предложила я, не понимая такого скрытничества. Что с ним происходит?
Пару мгновений он смотрел в мои глаза, спутанно размышляя, затем кивнул.
― Ладно.
Скользнув рядом со мной, на пассажирское, он убрал свою гитару назад, к моей и забил в навигатор адрес, пока я выезжала на дорогу. Я озадаченно посмотрела на него, узнав адрес.
― Зачем тебе в больницу?
― Занадом, ― улыбнулся он слабо, ― За дорогой следи, мышка.
― Что происходит? Что с тобой?
― Ничего, просто… хочу кое-что проверить, я потом объясню, ладно?
― Потом, потом… Чёрт, я в последнее время, слышу это слово, чаще, чем своё грёбанное имя.
Он промолчал, ничего на это не сказав, и просто отвернулся к окну. Меня уже на части разрывало, от желания, вернуть его назад. Он как ушёл внутрь себя, тем утром, так и не возвращался. Задолбали уже эти дебри, в которых он заставляет меня блуждать, гадая что происходит.
Я решила его дождаться, пока он решал какие-то свои вопросы в клинике. К тому же у меня было одно незаконченное дело, которое я вполне могла завершить, воспользовавшись временем его отсутствия. И пара магазинов в улице от здания больницы, мне вполне могли в этом помочь.
В одном из них-то я и увидела то, что искала. Я хотела что-то похожее найти, похожее на часы, которые я утопила в кофе. Проигнорировала консультанта, я всё равно в этом не разбираюсь, да и особенности модели меня вообще не интересует.
Подумав, решила заскочить ещё в одно место, надеясь, что ювелирный мастер может быть свободен прямо сейчас, ну или по крайней мере, просто сделаю заказ, и заберу часы чуть позже.
Довольная собой и удачным стечением обстоятельств, я вернувшись в машину, покрутила чёрные часы в стальном корпусе, в руке. Вроде ничего особенного, диаметр корпуса сантиметра четыре, на чёрном ремешке, но Рафу пойдут.
Успела спрятать часы в коробочку, за секунду, до того, как Раф скользнул на пассажирское. В его руках была папка, на его лице играли желваки. Зачем бы он не наведывался в больницу, ничего хорошего он явно для себя не подчеркнул от этого посещения. Ничего не сказав, я положила коробочку ему на колени, и завела двигатель.
― Открой.
― Что это? ― Раф заметал взгляд от меня к коробочке, взяв её в руку, с осторожностью, словно она была экзотическим зверем. Я пожала плечами, выезжая с территории.
― Зачем спрашивать, если можно открыть и самому всё увидеть?
Парень осторожно открыл коробочку. Сильно втянув воздух, он закрыл её. Он медленно перевёл на меня шокированный взгляд.
― Да, ты с ума сошла…
― Разве? ― усмехнулась я, скучающе, ― Возьму на заметку.
― Ты знаешь, что нельзя дарить часы?
― Знаю, примета плохая. ― подтвердила я, ― Это, не подарок…
― Ты хоть представляешь сколько они стоят, Вик? ― перебил меня парень. Мельком посмотрела на него.
― Нет, конечно. ― потешалась я, и покачала головой, следя за дорогой. Мимолётно взглянула на недоумевающего парня. ― Ну, раз Костя ещё не звонит и не спрашивает почему он чёрт побери, обанкротился, значит их стоимость в рамках разумного. ― отшутилась я, ― Переверни их, там мой подарок.
Раф достал часы из коробочки.
― Чёрт, зачем, Вик? ― спросил он вертя часы в пальцах. Он сделал так, как я сказала. Он замер. Пару раз моргнув он сощурился, фокусируя зрение.
― прочёл он гравировку на обороте часов.
Улыбаясь, немного смущённая этим, я стала покусывать губу. Рискнула посмотреть на замолчавшего парня. Он неотрывно следил за мной, сияющими синими глазами.
― Давно ты пишешь стихи? ― поинтересовался он.
― Раньше не писала. ― ответила я пожав плечами, ― Точнее пробовала когда-то, не получилось, и я бросила это мероприятие. Сам ведь знаешь, какая я… слабачка. ― подобрала я слово.
― О, да! ― от души рассмеялся Раф, ― Девчонка, способная Джэк пить с горла, не раз съездившая мне по морде, едва не прибившая парня битой, и способная осадить одним только крепким словцом. А так, конечно же ты слабачка, безусловно! ― смеялся парень. Укоризненно взглянула на него.
― Пустишь за руль? ― попросил Раф. Я съехала на обочину.
― Да, ради бога.
Не заглушая двигатель, я просто перелезла через него, провокационно ухмыляясь, следя за его реакцией. Он глухо рассмеялся, качая головой и провёл пальцем по моим губам.
― Все мы сильные, пока не встречаем свою слабость.
Он замер сапфировым сиянием в моих глазах.
― Ещё одна прописная истина. ― усмехнулась я.
Мы поменялись местами, пока этот манёвр не погладил нас обоих, прямо на чёртовой обочине. Раф, перегнулся через приборную панель, целуя меня.
― Спасибо.
― Нравится?
― На седьмом небе, ― улыбался он, ― Ты чудесная.
Он улыбается, так как может только он: роскошно, искренне, излучая волны света вокруг себя. Я расслабилась от этого.
― Ну вот видишь, а то зачем, зачем… ― пробормотала я, спокойно, ― Отвечаю на твоём диалекте, Гордеев: занадом.
― Не фамильничай, не в загсе, ― шутя, одёрнул парень, ведя машину.
― А в школе значит можно было? ― изумилась я.
― В школе, ты и не так меня называла, Смолова.
― Нет, ты глянь, а? ― я цокнула, ― Тебе значит можно, а мне нельзя! Вы, Гордеев лицемер и хамло.
― А я, погляжу, тебя моя фамилия нравится, ― он посмотрел на меня, ― Примеряешь, потихоньку?
Я внутренне содрогнулась от этого.
― Да не приведи мне Господь Всевышний. ― пробормотала я, растерянно, ― Мне своих более чем достаточно.
― Своих? ― не понял Раф, поворачивая. Я заозиралась.
― Так, стоп, погоди, куда ты едешь?
― К моим родителям, ― заявил парень.
Что? Я запаниковала.
― Класс… и почему это я обо всём узнаю в самый последний момент? ― спросила я не скрывая недовольство. Раф усмехнулся.
― Да, потому, что если бы ты знала об этом заранее, то мы с тобой только час об этом спорили, ― сказал парень. Немного подумав, он закусил губу. ― Я сейчас тебе кое-что скажу, только пообещай, что истерику не устроишь.