"АВИА" на сцене
"Твой папа — фашист!"
Постепенно Миша доводит беседу до политических обобщений:
В финале Борзыкин скандировал уже вместе со всем вставшим на ноги залом: "Твой папа фашист! — Мой папа фашист! — Наш папа фашист!" Никогда в нашем роке еще не было песни, столь круто и безжалостно поставившей проблему "отцов и детей".
Свежих исполнителей на фестивале почти не было, но один "полудебют" прошел с оглушительным успехом. Юрий Шевчук, изгнанный из родной Уфы в 1985 году, выступил с новым, ленинградским составом "ДДТ". (Строго говоря, премьера состоялась за полгода до фестиваля — в январе.) В новой команде Шевчука были люди из давно распавшихся "Россиян" [90]— и преемственность, несомненно, ощущалась: "ДДТ" играли тот же размашистый, задушевный хард-рок. По сравнению с "Россиянами" они были значительно "осмысленнее" в плане текстов, изобретательнее мелодически, но лишены (годы!) первозданного "кайфа" группы Ордановского. Шевчук пел о горестях российской жизни — иногда философски, иногда с тоской, чаще всего — сердито. Наибольший успех имели его издевательские сатирические куплеты, разносящие в пух и прах известных врагов нашей рок-общественности: богатеньких сынков и спекулянтов ("Мальчики-мажоры"), люберов ("Мама, я любера люблю"), ненавистников рока ("Террорист") и т. д. Пел Шевчук с замечательным эмоциональным напором, иногда даже слишком страстно, надрывно. Это был "рок раздирания рубашки" — предельно искренний, но уж слишком безыскусный. Похожим пафосом было окрашено и выступление новой группы "Ноль" во главе с аккордеонистом и певцом, юным "Дядей Федором" Чистяковым. Музыканты "Ноля" еще, правда, и играли очень плохо.
Впервые спел на фестивале Саша Башлачев. К сожалению, силы его уже были на исходе. Три года сверхчеловеческого творческого напряжения и нищей, неустроенной жизни не прошли даром. На сцене ЛДМ он очень волновался, очень старался… То, что раньше походило на божественное озарение, теперь явно давалось ему с трудом. Новых песен он не спел, и все равно это было нечто большее, чем вся рок-тусовка вокруг. Думаю, что публика это понимала.
"ДДТ"
Юрий Шевчук
Параллельно с умным ленинградским роком, модернизмом свердловчан и прибалтов существовал и совершенно иной пласт жанра, едва ли с ними соприкасавшийся и столь же, если не более бурно процветавший. Я имею в виду "хэви метал". В 1987 году мода на этот стиль достигла пика, а коммерческая эксплуатация приносила рекордные прибыли. Отчасти "металлический" бум был вызван тем, что худсоветы наконец-то вывесили белый флаг и перестали вести борьбу с пресловутой атрибутикой "хэви" — железными цепями, крестами, браслетами и налокотниками. И вот братия в черной коже хлынула на арены во всей своей долгожданной красе, покоряя воображение юношей допризывного возраста. Главными экспонатами были "Ария" и отпочковавшийся от нее "Мастер", "Круиз", "Черный кофе", "Август". "Левое крыло" представляли рок-лабораторские "Тяжелый день" и "Коррозия металла", ленинградский "Фронт".
Хэви-лето Гуннара Грапса
Я боюсь, что группы "хэви метал" подвергаются в этой книге дискриминации и не занимают в ней объема, соответствующего их реальной популярности в стране. Увы, я ничего не могу с этим поделать! И дело даже не в том, что лично я не принадлежу к поклонниками стиля. Проблема иная: о "металлистах" почти нечего писать. Говорить о каком-либо своеобразии "советского металла" не приходится: если наши группы и отличаются чем-то от западных, то лишь худшим качеством звучания и пониженным сексэппилом. О текстах хэви-групп лучше не говорить, иначе их авторы обидятся. Наиболее честно (и рационально) поступило, на мой взгляд, московское трэш-трио "Шах": не мучая себя поисками (все равно не очень-то нужных) русских слов, они запели по-английски, воскресив традицию двадцатилетней давности… Возможно, с моей оценкой текстов "хэви метал" кто-нибудь и не согласится. Группа "Черный кофе", например, пела очень проникновенно о "Владимирской Руси" (один из главных рок-хитов того периода), но и это произведение по глубине содержания недалеко ушло от "Травы у дома"… Как бы там ни было, в августе у "металлистов" всей страны случился большой праздник: фестиваль "Хэви-лето" на Певческом поле в Таллинне. Публики собралось порядка ста тысяч (!) человек. Организатором мероприятия, прошедшего очень мирно, был неутомимый Гуннар Грапс.
Итак, рок-жизнь шла достаточно резво, однако социальные процессы в стране шли еще быстрее. Слово "гласность", поначалу звучавшее как полуабстрактный призыв, становилось ежедневной реальностью. Публикации уважаемых газет и журналов, речь в которых шла о преступлениях сталинизма, коррупции и злоупотреблениях аппарата времен "застоя", развале экономики и сельского хозяйства, деградации общественной морали и т. д., мало чем отличались от того, что еще совсем недавно квалифицировалось как "клевета диссидентов".
Во многом рок выиграл от демократизации. По сути дела, благодаря этому процессу он получил право на полноценное существование. Но в чем-то, как выяснилось, рок и проиграл. Он потерял монополию. Если раньше рок был одним из очень немногих заповедных мест, где водился зверек по имени "правда", то теперь это колючее существо вырвалось на оперативный простор… Более того, многие публикации в прессе были гораздо умнее, глубже и острее философских откровений и инфантильных разоблачений наших рокеров. Читать становилось интереснее, чем слушать. Конечно же, у рока оставался важный козырь — эмоциональное восприятие, однако на уровне чистого содержания он превратился в нечто вроде безобидной "гласности для недорослей". Неприятная ситуация для привыкших быть "на острие".
Дима Ревякин ("Калинов Мост")
Уже тогда мне казалось, что единственный достойный выход, дабы не растерять репутацию и не прослыть среди умных людей дураками, — это отказаться от чистой декларативности и перенести акцент на художественные средства выразительности. Проще говоря, больше думать о музыке, режиссуре, а не только уповать на "волшебные слова", которые уже мало кого удивляли. Кстати говоря, и упомянутый "эмоциональный фактор" действовал бы куда сильнее, умей музыканты как следует играть и петь… Но это был бы самый нелегкий путь, это означало бы ломку традиций "текстового" советского рока, заложенных еще в начале 70-х Андреем Макаревичем…
90
Зимой 1984 года лидер "Россиян", Жора Ордановский, исчез при таинственных обстоятельствах и с тех пор так и не объявился. Скорее всего, его уже нет в живых.