Новая невская волна: "Дурное влияние",
"Неформальное объединение молодежи"
Ф ото из архива А. Троицкого
Не стал исключением из этого правила и большой концерт в Лужниках, посвященный памяти Саши Башлачева. То в зале, то за кулисами постоянно кого-то арестовывали и избивали; конферанс напоминал репортаж из театра боевых действий… Сам по себе концерт удался. Это была последняя попытка объединить разбредающиеся силы "русского рока" под сенью его новой иконы [97]. Откликнулись многие — но не все. У одних "горели" международные проекты, у других — коммерческие гастроли, третьи просто устали от тусовки и пафоса. Что до публики, то ей было важнее присутствие "звезд", нежели судьба рок-идеи. Я помню, было очень грустно, когда под занавес концерта дали фонограмму песни Башлачева и тут же. в зале раздался громкий свист: народ требовал продолжения программы Цоя… Того самого, который работал с Башлачевым в одной котельной.
Теперь Виктор Цой стал настоящим героем своего времени. Он снялся в двух неплохих "молодежных" фильмах, "АССА" и "Игла", где сыграл фактически самого себя: хмурого, немногословного, одетого во все черное… Это был настоящий триумф одинокого романтика, вечного бойца, вечно уходящего в ночь из теплого дома. Новая кассета "Кино", "Группа крови", мало чем отличалась от предыдущих, но среди всеобщего распада она воспринималась как монолит, символ веры — и подростки молились на нее.
Вряд ли нашелся бы молодой человек, который сказал бы: "Это не про меня". "Кино" оставалось едва ли не единственной группой, у которой бешеная популярность нисколько не замутнила изначальную чистоту образа. И тем не менее…
Сам Цой убегал из дома, и, слава богу, жизнь его не слишком обтесала. Однако будь у него сейчас ребенок шести лет, он учился бы в спецшколе. Такова реальность. И ничем иным, как реакцией на новый рок-истэблишмент вкупе с общей болезненной ситуацией, нельзя объяснить неожиданный и запоздалый бум панка. Свирепые ребята, обогащенные фундаментальным знанием трех аккордов, возникли одновременно повсюду. "УМКЕ", "Великие Луки", "За Родину!" — в Прибалтике; "Порт-Артур", "Женская болезнь" [98], "Матросская тишина", "Тупые" — в Москве; "Братья Гадюкины", "Шо", "Дети на травэ" — на Украине, и так далее, вплоть до Владивостока. Эпицентром панк-взрыва оказалась несытая холодная Сибирь. Новосибирские "БОМЖ" и "Путти", тюменская "Инструкция по выживанию", омская "Гражданская оборона" явили доподлинные в своей искренности и ущербности образцы советского панка. Совершенно одинаковые по музыке (все вышли из первого альбома "Пистолз"), в "программном" отношении они делились на две фракции: весело-издевательскую и мрачно-кликушескую. Кто-то пел "Я люблю Сергеича", кто-то — "Мы пациенты доктора Менгеле", однако и те и другие не имели никакого успеха за пределами узкого круга посвященных. Такая же судьба была уготована довольно многочисленным экспериментальным группам ("Новые композиторы", "Вежливый отказ", "Ночной проспект", "Новый художественный ансамбль", "Зга", "Микрохирургия", "Стерео-Зольдат" и другие), исповедующим концептуализм, постиндустриализм и прочие "измы" современного авангарда.
Костя Кинчев обвиняет
Да, прошло то время, когда радикализм вызывал скандальный интерес [99]и собирал толпы любопытных и сочувствующих. Я испытал это на собственной шкуре, когда занимался организацией гастролей нескольких западных авангардных ансамблей (в том числе "Sonic Youth" и Эллиота Шарпа): народ не собирался валом валить на "крутых" американцев, тихо и без аншлагов все проходило в маленьких залах… На фоне столпотворения помпезных поп- и рок-фестивалей ("Рок против наркомании" на Стадионе имени Ленина, "Интершанс", "Монстры рока", "Рок-саммер", "Мисс Рок" и др.) сиротливо выглядит "Сырок" — единственный посвященный "альтернативе".
В 1989 году, по странному контрасту с сенсационными дебатами в Верховном Совете и бурными событиями в Прибалтике, явно упал у рокеров интерес к социальной проблематике. Даже лидеры полит-рока, "Антис" и "Телевизор", в своих новых программах обратились к "внутренним" человеческим переживаниям. "Национальная тема, антибюрократическая тема — все то, что мы первые когда-то поднимали, теперь стало нормой массовой культуры, китчем" — так объяснил мне свой уход из "большой политики" Альгис Каушпедас. И он по-своему прав. Теле- и радиоэфир полны песенок о том, как несладко нам живется и как много нас обманывали. А кто их исполняет? Те, кого еще вчера окрестили бы бранным словом "ВИА", или "диско", или просто "эстрада"… Безликие и, судя по всему, бездарные, они используют весь внешний антураж рока, его выстраданную тематику, а иногда и старые названия групп ("Санкт-Петербург"). Не так давно я видел по телевизору выступление филармонического панк-рока "Скандал", исполняющего как бы "грязные" песни на стихи профессионального поэта-песенника…
"Кино" на ТВ: дождались перемен?
Куда уж дальше? Пора подводить итоги. Начну с краткой региональной сводки о нынешнем (декабрь 1989) состоянии рока. С востока на запад.
Дальний Восток и Восточная Сибирь. Во Владивостоке: панк-поэт и мастер шаманского хип-хопа Валера Шелепчук, а также прекрасный рок-бард Александр Демин. Существует рок-клуб и при нем много групп, журнал "ДВР". В Красноярске — хард-рок "Амальгама". В Магадане: две сильные гитарные постпанковые группы — "Восточный синдром" и "Миссия; антициклон". Особенно хороши "живьем". Плюс — ансамбль с эпохальным названием "Конец Света!" В Якутии — одна, но феноменальная группа "Чолбон"; "Пинк Флойд" в тундре! Поют по-якутски.
97
Стоило Башлачеву погибнуть, как о нем все заговорили… Многие стихи тут же были напечатаны, спустя год после смерти вышла пластинка.
98
Кстати, группа в самом деле состоит из барышень. Поистине радостным сдвигом в нашем роке стала его постепенная "феминизация"; здесь можно упомянуть еще "Ситуацию" (Ленинград) и "Еву" (Свердловск) плюс парочку смешанных групп "хэви" — "Маркизу" и "Примадонну".