Закашлявшись, Сашка с грехом пополам сделал пару глотков и снова закашлялся. Кое-как отдышавшись, он вдруг сообразил, что дышать стало легче. Потом понял, что и боль немного отступила. Сделав очередную попытку открыть глаза, Сашка сквозь выступившие слезы рассмотрел склонившегося над ним человека с усатой физиономией в грязно-белом халате, старше средних лет. Точнее он определить не смог. Да и не интересно было.
На тот момент Сашку больше интересовало его собственное состояние. Судя по тому, как с ним обращались, позвоночник остался цел. На это его познаний в медицине хватило. Осталось выяснить, что же с ним на самом деле. Разлепив непослушные, словно резиновые губы, Сашка попытался заговорить, но вместо слов изо рта вылетело какое-то сипение. В ответ раздалась какая-то тарабарщина, среди которой Сашка четко расслышал одно-единственное знакомое слово:
– Мерд!
«Не понял. А при чем тут французский? – удивленно подумал парень. – Ведь по-французски это – дерьмо. Их излюбленное ругательство. Я же помню, во всех книжках так писали. Меня что, в плен взяли? Или это Красный Крест? Блин, что тут вообще происходит?»
Мысли текли вяло, но от них почему-то хотелось завыть. Отдышавшись, Сашка попытался сфокусировать взгляд на стоящем у кровати человеке в белом халате. Видеть лучше от этого он не стал, но вдруг понял, что смотрит на мир одним глазом. Второй что-то закрывало. Между тем разговор рядом возобновился, и после короткого спора носитель халата снова приподнял Сашке голову. Кое-как напоив парня, он развернулся и широким шагом вышел из помещения.
Во всяком случае, Сашке показалось именно так. Понимая, что возиться с ним никто не собирается, парень заставил себя расслабиться и попытался вспомнить все, что с ним было. Убедившись, что до разрыва гранаты помнит все случившееся, Сашка немного успокоился и неожиданно для самого себя уснул. Проснулся он от простого и естественного желания. Мочевой пузырь был переполнен. Понимая, что еще немного и случится конфуз, парень сделал попытку подняться и тут же свалился, скрученный очередным приступом боли.
– В чем дело, приятель? Тебе что-то нужно? – послышалось рядом.
– Да. В туалет, – прохрипел Сашка, даже не отдавая себе отчета, с кем говорит.
– Тебе отлить или серьезно?
– Отлить.
– Сейчас. Вот, подсунь себе и поливай, – в руку ткнулся какой-то странный предмет. – Надеюсь, сам справишься. Извини, но тут не госпиталь святой Женевьевы и сиделок нет.
На ощупь определив, что это обычная больничная «утка», Сашка кое-как уложил ее и едва успел направить струю по назначению. Это было блаженство. Облегчившись, он попытался достать «утку», но руки были еще очень слабыми.
– Да, приятель, похоже, самому тебе не справиться. Ладно. Давай, – послышалось рядом, и чья-то рука отобрала у него «утку».
– Ты кто? – спросил Сашка, дождавшись, когда приступ боли отступит.
– Такое же мясо, как и ты, – послышался ироничный ответ. – Словил стрелу в локоть, потом рана начала гнить. В общем, теперь я однорукий инвалид.
– Я вообще-то хотел имя твое услышать, – нашел в себе силы хмыкнуть парень.
– Жак. Жак Полен. А ты кто?
– Александр, – выдохнул Сашка и снова потерял сознание.
В третий раз он очнулся, когда услышал рядом с кроватью странный разговор. Помня, что резкие движения ему противопоказаны, Сашка остался недвижим, решив послушать, о чем спорят эти двое. Разговор оказался весьма содержательным. Обладатель сочного баритона наседал на своего собеседника, отвечавшего ему почтительно, но непреклонно.
– И вы хотите сказать, что эти симулянты не могут выполнять свой долг?
– Полковник, при всем уважении, но в этой палатке нет симулянтов. Вон там лежит солдат, потерявший руку. Вот здесь человек без ноги. А вот это очень тяжелая контузия, да еще и лицо изуродовано осколком. Не уверен, что он вообще выживет.
– Да плевать мне на его рожу, – зарычал тот, которого назвали полковником. – Меня интересует только одно. Когда он сможет встать в строй?
– Боюсь, никогда.
– Вы издеваетесь, доктор?! – возмущению полковника не было предела. – Чтобы солдат не смог служить, получив по башке?
– Этот человек очнулся только вчера. А привезли его неделю назад. Чем обернется его контузия, я даже предположить не возьмусь. Я хирург, а не психиатр.