Машинист оказался на удивление сообразительным. Он молча перегнулся через окно и скользнул по цепи вниз. Я заскрипел зубами от напряжения. Меня буквально рвало на части: правой рукой я держался за кабину, а на левой висел мужик весом в два раза больше меня.
Скользил он довольно быстро, но «гусеница» успела сообразить, что её обманывают. Правая «рука» изогнулась и полетела ко мне.
Я разжал пальцы. Рельс врезался в кабину у меня над головой. Снизу послышался крик.
Решение пришло спонтанно. Я посмотрел на цепь в своей руке, и тот её конец, который я держал, удлинился. Он обвился вокруг рельса, который теперь пронзал кабину в двух местах, напоминая ручку кружки.
Цепь натянулась. Я держался за неё посередине, машинист — у самой земли.
— Прыгай! — крикнул я.
Машинист посмотрел вниз и разжал руки. Упал, скатился с насыпи. Тут же подскочил на ноги и бросился карабкаться по склону вверх.
Ну слава богу, одной проблемой меньше.
Рельс выскочил из кабины, цепь вновь соскользнула с него. Я полетел вниз.
Цепь снова выручила — я зацепился ею за одно из колёс локомотива. «Гусеница» шарахнулась от очередного удара снизу, и меня мотнуло. На этот раз я не успел ничего предпринять, и меня просто ударило о брюхо «гусеницы» плашмя. Тут же отбросило. На щеке осталось что-то жидкое. Кровь?..
Я провёл по щеке рукой, посмотрел — нет, не кровь. Какая-то жидкость со знакомым запахом…
Топливо!
— Кристина! — заорал я. — Стреляй! Стреляй в бак!
Меня опять мотнуло, и теперь я увидел, что в брюхе «гусеницы» образовалась трещина — видимо, от чьего-то магического удара. Топливо хлестало оттуда при каждом движении.
Кристина поняла меня по-своему, и в «гусеницу» снизу вновь ударил таран. Трещина расширилась.
— Твою мать, — прошипел я и отдал цепи команду на удлинение.
Меня будто спустило на землю на скоростном лифте. Я упал, перекатился и оказался прямо под ногами Кристины. Удачно.
Она посмотрела на меня диким взглядом — я поднялся на колени и сунул руку ей под юбку.
Кристина взвизгнула, а я нащупал рукоятку револьвера, который она прятала в специальной кобуре, и вытащил оружие на свет божий.
Повернулся, взвёл курок и навёл мушку на трещину.
Выстрел. Мгновение — и вспышка. Огонь растёкся по всему брюху нависшего над нами чудовища.
Я выронил револьвер и выставил Щит.
Спустя миг грянул взрыв.
По Щиту застучали обломки локомотива, прилетел искорёженный рельс. Огненный кулак врезался в центр Щита.
Я выдержал. Это ведь была не атака — просто обломки. И звук их падения казался музыкой.
Феерическое сражение не прошло незамеченным. А может, машинист вызвал полицию. И в который уже раз я оценил преимущества быть аристократом в этом мире.
Нам не пытались заламывать руки, не швыряли мордой в пол — ничего такого. Наоборот, обращались вежливо, на вы и даже принесли флягу с водой — умыться. Я не отказался — денёк выдался жарким во всех отношениях. Кристина с Триалем обошлись платочками.
— А разве сюда не должны приехать люди посерьёзнее полиции? — спросил я Триаля по-русски. Удобно всё-таки, не нужно отходить, понижать голос. — Я имею в виду вашу Тайную Канцелярию, или как это называется.
— Безусловно должны, мсье Барятинский, — вздохнул Триаль. — Эти бесстрашные охранники правопорядка уже сообщили по рации всё, что я велел им сообщить.
— То есть, мы ждём их? Я к тому, что мы вроде как ехали в определённое место, когда возникла эта заминка.
Слово «заминка», похоже, озадачило Триаля. В глазах его отчётливо читалось желание достать русско-французский словарь и уточнить значение.
— Мы никого не ждём, — озадаченно пробормотал он. — Более того, я бы и вовсе предпочёл избежать встречи с нашими уважаемыми конкурентами, но… Вы хотите сказать, что готовы идти сейчас?
— Мне бы хотелось вернуться в отель до полудня. Я должен провести тренировку, завтра у нас — Игра.
— Понимаю, но… После всего пережитого…
— Пережили? Пережили, — начал раздражаться я. — Увечий нет? Нет. Далеко до места?
— Минут пятнадцать пешком, — пробормотал Триаль. — Что ж, извольте…
Он осмотрел склоны и первым начал карабкаться по более-менее пологой части. Мы с Кристиной переглянулись и пожали плечами. Да, мягковаты французские коллеги. Впрочем, не каждому повезло попасть сюда из мира, где за каждую минуту жизни приходилось рвать глотки монстрам.
Триаль вновь оказался точен до неприличия. Ровно через пятнадцать минут блуждания по улицам он остановился и сказал: