— Узнали… Можно сказать, ничего мы не узнали, — буркнул я. — То, что он тут жил — и так было ясно. День — псу под хвост.
— Не будьте столь категоричны. — Триаль почему-то излучал оптимизм. — Во-первых, с домом и стариком ещё поработают, из них что-то да вытащат.
— Локонте уже тогда знал, что Костя приедет сюда на Игру, — замогильным голосом сказала Кристина. — Знал, что найдёт его дом. Теперь я уверена — он видит линии вероятности, владеет Изначальной магией. Он, возможно, даже знал, какое мороженое мы закажем в этом кафе…
— Это вряд ли, — покачал головой Триаль. — Таких тонкостей не знают даже прорицатели. Ешьте спокойно своё мороженое, мадемуазель Алмазова, оно не отравлено.
— Весь мир отравлен, — огрызнулась Кристина. — Существованием этой твари.
Но ложку в рот всё-таки отправила.
— А во-вторых? — вяло спросил я.
— А во-вторых, мы знаем, что этот юноша, Златослав, находится в Париже! А значит, мы сумеем его поймать.
— Это каким же образом? — Скепсис я даже не пытался скрывать. — Он, может, уже смылся. Может, он уже в Берлине или в Лондоне.
— Не может, — махнул рукой Триаль. — Этот паренёк — не Локонте, создавать порталы не умеет. Да и вообще, насколько понимаю, он не самый искусный маг. А я ещё на железной дороге предупредил полицейских, чтобы усилили бдительность. Передал им приметы Златослава. А из дома мсье Локонте позвонил туда, — Триаль показал пальцем в потолок кафе. — В общем, дело на особом контроле. Уверяю, из города этот парень не уйдёт. И город будут прочёсывать очень тщательно.
— Это как так? — спросил я. — Поправьте, если ошибаюсь: вы ведь здесь — разведчик, и действуете в интересах Российской Империи. Неужели у вас есть какая-то реальная власть над местными силовиками?
— Есть очень развитая агентурная сеть в Париже, — улыбнулся Триаль. — Есть множество неочевидных, нелинейных созависимостей, в которые я, пожалуй, не стану вас посвящать. Поверьте, мсье Барятинский, когда нужно — длинная рука Российской Империи настигнет врага хоть в Париже, хоть в Лондоне, хоть в Хараре.
Я немного приободрился и тоже съел ложечку собственноручно устроенной бурды. На вкус она оказалась значительно лучше, чем на вид.
— Надеюсь, меня вы будете держать в курсе?
— Разумеется. Мсье Витман дал на ваш счёт вполне конкретные распоряжения.
— Это какие? — заинтересовалась Кристина.
Триаль улыбнулся:
— Дословно он сказал следующее: «О каждом своём шаге ставьте в известность Барятинского. Иначе он перестанет вам доверять и начнёт действовать самостоятельно. В результате чего вы будете чувствовать себя полными идиотами — стоя на развалинах Лувра и глядя на то, как его сиятельству Константину Александровичу вручают орден за заслуги перед Францией». Так что не извольте сомневаться: ставить вас в известность я буду непременно. А пока могу лишь присоединиться к пожеланию мсье Локонте. Удачи вам на Игре, мсье Барятинский!
О том, что ждёт нас на Игре, мы традиционно не имели ни малейшего понятия. Не знали даже, где она будет проходить. Если верить Боровикову, самому опытному игроку среди нас, французские организаторы отличались фантазией ничуть не менее изощрённой, чем их российские коллеги.
— Чёрт его знает, где будет, — сказал накануне Игры Боровиков. — В прошлом году играли на Марсовом поле. За год до этого — в Версале. А ещё раньше — бегали по Лувру, там двое игроков ухитрились так заплутать, что вытаскивали их с помощью магии. Что эти черти придумают сейчас — представления не имею. Всё, что могу сказать с уверенностью: стартует Игра всегда отсюда, от Сорбонны. Здесь, перед главным зданием, разъясняют правила, а потом отправляют в локации.
Именно так и получилось. В первый день Игры мы выстроились перед тем самым зданием с куполом. Стоит ли говорить, что площадь, образованная левым и правым крылами здания, преобразилась до неузнаваемости. По всему её периметру протянулись трибуны, заполненные зрителями.
Зрители поднимали плакаты, размахивали флагами — преобладали, конечно, французские, но и российских было немало, — шумели и свистели.
Команда парижского университета выстроилась напротив нашей, я впервые увидел соперников. Тоже всё традиционно: четыре парня, две девушки. Не такие атлеты, как москвичи — ну, и то ладно.