— Знаешь, меня на самом деле даже не так возмущает тот факт, что вы с Ниной зашли в мою комнату, — сказал я, спускаясь по лестнице, — сколько то, как вы в очередной раз обошлись с Надей. Отобрали у неё ключ… Знаешь, если бы не я, вы бы эту девочку наверняка уже просто поломали бы своими педагогическими методами.
— Это твоё влияние её испортило! — прогрохотал дед. Но мне показалось, что он при этом поставил глушилку. — На забывай, кто воспитывал вас с сестрой — когда ваш отец…
— Ой, да ладно тебе! — Я остановился и повернулся к деду лицом. — Не мог же ты нас бросить. Если бы поступил так, от тебя отвернулся бы весь свет. А уж про твою жемчужину я и вовсе молчу.
— Долги твоего отца… — снова начал было дед.
— …погасил я, — напомнил я. — Я вернул роду Барятинских место в Ближнем Кругу и скоро продлю это счастье ещё на год. Я ликвидировал проклятье белых магов. Я вот-вот схвачу за жабры того, кто стоит за этим проклятьем! Так что, при всём уважении, но приютив двух сироток, ты, мягко говоря, в накладе не остался. Думаю, что я давно с лихвой оплатил и своё проживание, и проживание Нади. Так что предлагаю не считаться, кто кому и сколько должен, а просто почаще вспоминать о взаимном уважении.
Дед смолчал. Небывалый случай. Я думал, он припомнит, как выручил меня в Париже, но — нет. Если и вспомнил об этом, произносить вслух не стал.
— Наверное, ты прав, — пробормотал он. — Я должен извиниться…
Это было что-то уже вовсе неслыханное.
— Передо мной извиняться не надо, — мотнул головой я. — Я выводы сделал и поступлю так, как считаю нужным. А вот извиниться перед Надей — следовало бы.
И, убедившись в том, что дед проглотил и это, я спустился с лестницы и вошёл в столовую — где Нина и Клавдия пили чай. Нину, похоже, немного отпустило, она разговорилась.
— Отвлеку вас ненадолго, дамы? — сказал я. — Клавдия Тимофеевна, прошу, пойдёмте со мной.
Со мной пошли все. Клавдия пару раз с удивлением оглянулась на следующих за нами по пятам деда и Нину, однако вопросов не задавала. Хм-м, а вот я бы на её месте уже забеспокоился. Подумал бы, что меня ведут в какое-то очень нехорошее место, где сделают со мной что-то скверное. Но я — это я, мне полагается думать таким образом. У Клавдии была совсем другая жизнь — которая сформировала совсем другие представления о людской порядочности.
— Прежде чем мы войдём, — сказал я Клавдии, остановившись возле своей двери, — я хочу, чтобы ты поняла: ничего страшного не происходит. Всё… нормально. Может быть, выглядит это и не совсем так, но в действительности…
— Константин Александрович, я ровным счётом ничего не понимаю, — робко улыбнулась Клавдия, — но, поверьте: от ваших объяснений мне становится только ещё страшнее.
— Извини, — вздохнул я. — Ладно, прошу.
Я открыл дверь. Клавдия переступила порог и остановилась.
— Здравствуйте, Клавдия Тимофеевна, очень рад приветствовать вас, будучи в вертикальном положении, — сказал Борис.
— Здравствуйте, ваше высочество, — совершенно спокойно сказала Клавдия.
И упала в обморок.
К счастью, падала она назад, я успел её подхватить.
— Видимо, самой судьбой предначертано, чтобы во время наших встреч кто-то да лежал, — философски отметил Борис, стоя рядом с кроватью с книгой аббата Кальне в руках.
Я уложил Клавдию на свою кровать. Нина села рядом и пыталась привести несчастную девушку в чувства. У Клавдии как-то невзначай расстегнулась пара верхних пуговиц на платье, и я вдруг заметил, что великий князь смотрит отнюдь не в книгу.
Да, чёрт побери, мальчик категорически выздоравливает. Если так дальше пойдёт, скоро начнёт пить, курить и материться. А там — можно и в отряд вербовать…
Тьфу ты, о чём это я опять? Сбился с настройки.
Ресницы Клавдии затрепетали, глаза открылись.
— Ну вот и славненько, — проворковала Нина. — Ничего страшного не случилось, моя дорогая, это просто обморок.
— Обморок… — пробормотала Клавдия и приподнялась, опираясь на локти.
Взгляд её пошёл по комнате справа налево. Дед, изваянием застывший у закрытой двери. Нина, сидящая на краешке кровати. Мы с Борисом, стоящие возле стола.
— Так значит, это не галлюцинация! — выдохнула Клавдия и повалилась обратно на подушки. — Господи… что происходит? Костя, ты похитил цесаревича?!
— Я сбежал сам, — неожиданно заявил Борис. — Костя лишь немного мне помог. В конце концов, я — свободный человек, у меня есть право жить там, где я захочу.