– Добрый день, эйсы. Прошу вас, принимайте. Наши избранные!
Магистр отодвинулся, открывая вид на женщин, расположившихся в красивой и богато обставленной комнате. Они чинно восседали в креслах, на диванах, за столом. В массивном камине весело потрескивал огонь, отбрасывая блики на шелковые обои цвета теплых сливок с узором из лилий. На окнах – шоколадные шторы с серебряной бахромой и кистями. На первых окнах, что я здесь увидела. Но как бы ни тянуло выглянуть в окно и впервые посмотреть на другой мир, который отныне станет мне домом, взгляд возвращался к женщинам.
Они все были в возрасте, хотя больше пятидесяти я им бы не дала, и не выглядели ни старыми, ни больными или обрюзгшими. Нет, они смотрелись очень хорошо, благородно. Нарядно. Богатые одежды – шелк, бархат, тафта, кружева, драгоценные камни. Наверно, так должны выглядеть королевы.
Но только когда прошел первый шок, я наконец-то смогла заглянуть им в лицо. А там… там, под маской спокойной уверенности, была усталость. Их глаза не светились. Там не было ни радости, ни счастья. Такие глаза на протяжении последних десяти лет я видела в зеркале.
– Эйсы, пообщайтесь с девушками… выберите. Возьмите себе девушку под крылышко, – и магистр с улыбкой вышел, притворив за собой дверь.
Несколько минут мы смотрели друг на друга, оценивая, взвешивая. Для себя я уже все поняла, но мне было интересно, как восприняли «сценку» девочки. Плохо восприняли. То есть – хорошо. Они, приоткрыв рты, восхищенно рассматривали платья и украшения эйс, и в глазах все отчетливее проступали зависть и азарт. Все, эти пропали. Хотя положа руку на сердце я тоже не осталась равнодушна к блеску камней.
– Приветствуем избранных в мире Эрвэс. Да будет Амирия вам новым домом, – церемонно произнесла одна из дам. Приглядевшись, я поняла, что именно она здесь главная. И дело даже не в том, что на ней самая богатая одежда и больше всего украшений, и даже не в гордом поставе головы, а в том, что все остальные эйсы спокойно ждали ее слова.
– Я – эйса Лантария. А это эйсы Кантирия, Ромидана, Освания, Шентария, Аниасия, Ромидана и Лойсина. – Женщина поочередно называла имена, и эйсы одна за другой кивали. – А ваши имена?
Мы тоже представились, после чего Лантария милостиво предложила нам присесть. Пока завязывался разговор, я молчала. Эйсы, мягко улыбаясь, расспрашивали нас о возрасте, о том, как нам понравился новый мир, что мы любим, чем хотим заняться. Я отделывалась лишь скомканными фразами.
– Виктория, вы так задумчивы? – на меня смотрели внимательные глаза Лантарии. – Не поделитесь, о чем вы так напряженно думаете?
– Прошу прощения, – неловко улыбнулась я. – Но вопросов действительно слишком много.
– Ну так задавайте.
– Если не возражаете, но разве вы родились в этом мире?
– О чем вы? – эйса нахмурилась.
– Я о передаче силы. Простите, но непохоже, что вы родом из нашего мира.
Лантария усмехнулась.
– Так, значит, это вы – та самая «слишком умная» избранная? – остальные эйсы тоже понятливо заулыбались, а я невольно засмущалась.
– Не смущайтесь. Ум – это не то, чего следует стыдиться. Но порой это то, что стоит скрывать.
– Лантария, не пугай девушек, – улыбнулась Ромидана, та, что попросила называть себя Даной, вторая назвалась Ромией. – Это так, Виктория, мы родились и выросли на Эрвэсе. Но ты задала очередной «правильный» вопрос. Дело в том, что передать дар можно только один раз.
– А важно то, – снова вклинилась Лантария, – что если передавать силу жителю этого мира, дар начинает источаться, и где-то поколений через пять от него остается не больше четверти. Никто не знает, с чем это связано, но больше не рискуют, предпочитая передавать дар избранным. Но на крайний случай можно передать и жительнице этого мира.
– Понятно.
– А сколько вам лет?
– Глорис! – Лайма с Кароль синхронно зашипели.
– А что?
– Нет, ничего страшного, – улыбнулась Дана. – Мне, например, двести сорок лет.
– О! Вау! – синхронный удивленный ответ ей был ответом. Для такого возраста она выглядела о-о-очень хорошо.
– Маги живут в среднем триста лет и по-настоящему стареть начинают в последние десять лет жизни.
– А детородный возраст какой?
– У мужчин до самой смерти, а у женщины после двухсот уже под вопросом. Самый поздний срок, который официально зафиксирован – двести двадцать один год.
– Подождите, – я ухватила очередную глупую мысль, – а как же тогда магистр, ведь получается, что он старше…