Сделав несколько снимков «друзей Героя», когда те взяли свитки, журналисты выжидающе уставились на Гарри. А он не спешил брать в руки ни свиток, ни орден. Как всякий образованный маг он знал, что любая магическая награда — это артефакт, а как любой Мастер прежде чем взять что-либо в руки, он неосознанно прощупывал это на предмет «опасности». И то, что Гарри сейчас чувствовал, ему не нравилось. Паутинные чары — весьма неприятная вещь. Неприятная и сложно снимаемая, потому как эта дрянь вплетается, срастается с уже наложенными заклятьями и установками и усиливает их. Конечно, сейчас эта гадость ему не навредит. Вот юный Поттер вляпался бы по полной. Гарри нахмурился, неожиданно почувствовав лёгкое пощипывание левого запястья. Это означало только одно: кто-то начал проводить какой-то обряд с его кровью. Твою Мерлина мать! Сыпавшиеся на голову творения старикашки и Ко его уже достали. Сегодня же навестит младшенького, вывернет того наизнанку, но узнает какие ещё сюрпризы они приготовили. Однако сначала нужно разделаться с Министерством, а потом рвануть в банк. За природным камнем, дабы усилить защиту.
— Я понимаю, лорд Поттер, ваше… недовольство, — начал Стамп II, по-своему расценив его неспешность в принятии даров. — Награждение должно было случиться уже давно. Но по независящим от нас причинам, мы не могли этого сделать.
Гарри смерил чинушу холодным взглядом, взялся за ленту, аккуратно положил орден обратно в коробочку, закрыл крышку, а свиток сунул в карман мантии.
— Вы его не наденете? — поинтересовалась Рита. Внимательно глядя на Гарри, она озадаченно нахмурилась. Было видно, что поступок Гарри её озадачил.
— Как только проверю на вредоносные чары, так сразу же надену и приглашу вас для фотосессии.
Секундный ступор сменился галдёжем. Журналисты что-то спрашивали — один Мерлин знает что, ибо ничего нельзя было разобрать; стариканы размахивали руками, гневно смотрели на Гарри… Вскоре Роджерсу надоел этот балаган. После командного рявка, в приёмной наступила тишина.
— Лорд Поттер, вы утверждаете, что на ордене какие-то вредоносные чары? — возмутился Стамп II и расправил плечи, видимо стараясь выглядеть значительней. Однако каким был плюгавеньким коротышкой, таким и остался.
— Я не утверждаю, а опасаюсь, что они там есть, — спокойно произнёс Гарри, напрочь игнорируя тихий шепот Гермионы, которая резко перестала дуться и цитировала какую-то книжную статью, в которой говорилось о невозможности зачаровать артефакт, вложив в него что-то плохое, если этот самый артефакт несёт хорошее… несусветную чушь, в общем несла.
— Позвольте, лорд Поттер, — Роджерс протянул руку, — я посмотрю.
Гарри несколько секунд его рассматривал, пытаясь понять, насколько тот компетентен. Всё же авроры — не чароведы, работать с тонкими материями их не обучали. Впрочем, им этого не нужно. Однако всё же раскрыл ладонь и позволил Роджерсу призвать коробочку.
Около минуты длилась проверка. Примерно столько же деактивация обнаруженных чар. Журналисты старались не пропустить ни единого движения волшебной палочки Главного аврора, с быстротой молнии фотографировали, отмечая любые изменения в выражении его лица. Кузены — мужички-боровички, тихо переговаривались, хмурились и косились на Гарри.
— Паутинные чары, — вынес вердикт Роджерс. Он был мрачнее тучи. Обведя тяжелым взглядом Стампа II, министра и посмотрев на Гарри, аврор протянул ему коробочку с орденом. — Прошу прощения. Право слово, я такого не ожидал.
Гарри чуть склонил голову, как бы говоря, что благосклонно принимает извинения, а вслух произнёс:
— Понадобится куда больше времени, чтобы избавиться от всего того мусора, который оставил после себя Альбус Дамблдор.
Судя по злобно сощуренным глазкам Стампа II, насмешливому взгляду Роджерса и оскалам представителей прессы, двусмысленность брошенной фразы все поняли. Вот и прекрасно. А паутинные чары, старикашкам он ещё припомнит. Ибо, благосклонно принять извинения, не означает простить.
Фотосессия и интервью длились несколько минут. Гарри надел на шею орден Мерлина и терпеливо отвечал на вопросы. Сначала касающиеся упокоения Волдеморта, потом дуэли, потому как беседовать с секундантами — это одно, а с участником поединка, совсем другое. Кроме того, журналистов интересовали дальнейшие планы лорда Поттера. Гарри поделился, что в ближайшем будущем его ждут школьные экзамены, которые он с лордом Лонгботтомом будут сдавать в Министерстве, потому как время глав древнейших и благороднейших Домов стоит дорого и терять его на повторное обучение верх безрассудства. Дальше университет и получение мастерства в артефактологии — родовом даре, расконсервация семейных производств и прочее-прочее-прочее. Поднимать два Рода, — сказал Гарри, — дело крайне сложное, так что дел очень и очень много.
Когда с вопросами было покончено, а все лишние личности убрались с глаз долой, Роджерс, Гарри и ребята переместились в кабинет. А спустя несколько минут им компанию составил мистер Уолтерс — присутствующий когда-то при беседе с Бруствером и оказавшимся совсем не рядовым сотрудником отдела Тайн, а его Главой.
Разговаривали долго и нудно. Потому как Герой и его друзья говорили правду и ничего кроме правды. Однако, несмотря на это, показания Гермионы можно было отнести к защите и оправданию делишек Снейпа. О Малфое она мало что знала, только общедоступную информацию, поэтому ничего нового не сообщила. Рон весьма сдержанно отозвался о Люциусе, однако усердно топил «сальноволосую сволочь», выставляя его помощь, как завуалированную пакость. Самое забавное, всё выглядело очень даже логично. Вспомнить хотя бы меч в озере. Гермиона, ясное дело, спорила, яростно отстаивала свою точку зрения.
Вообще, эта встреча мало походила на допрос. Слушая ребят и сухо отвечая на вопросы чиновников, Гарри уловил себя на том, что думает об абсурдности происходящего. Ну в самом деле, какая к Мордреду «дача показаний», без клятв и прочего? Уже то, что сидят они втроём — делает из официальной встречи посиделки с обменом мнениями. Такое ощущение, что вопрос относительно Снейпа и Малфоя уже решен, только вынести окончательный вердикт чиновники хотели после беседы с главными Героями. Интересно. Разумеется, он не считал себя пупом земли, но почему-то казалось, что именно из-за него Малфой приобрёл особый статус. Снейп же совсем другая история. В Министерстве наверняка немало тех, кто по той или иной причине ему благоволил. Гарри сжал переносицу. Значит, следовало задуматься о том, чтобы своим действиям и действиям своего… хм, делового партнёра придать законность. Не хотелось бы платить штраф за попорченную шкурку гавнюка.
— Мисс Грейнджер очень упрямая девушка, — хмыкнул Уолтерс, когда ребята вышли из кабинета, а Гарри, сказав, чтобы его не ждали, остался «для прояснения некоторых вопросов».
— Есть немного, — задумчиво пробормотал он, не горя желание обсуждать друзей юного Поттера.
Ну, а дальше уже следовал более конструктивный, так сказать, взрослый разговор, от которого он начал получать настоящее удовольствие. Говорили долго. Опять же упоминали дуэль, хотя несколько в другом ключе. Закрыл он вопрос просто и жестко, сказав, что происходящее на дуэльной площадке — дело сугубо участников. Посторонним туда лучше не соваться. Во избежание, так сказать. Лишний раз убедившись, что лорд Поттер не тот кто позволит в открытую совать нос куда не просят, Уолтерс стал действовать тоньше. Юлить и изворачиваться, стараясь прояснить непонятные для него вопросы обходными путями. Впрочем, в эти игры можно было играть вдвоём. Роджерс так и вовсе отстранился и наблюдал за пикировками с лёгкой усмешкой, правда, рассеянным его внимание назвать было нельзя.
— Возможно, она не исчезла, а просто замаскирована, — пожал плечами Гарри в ответ на «мысли вслух» Уолтерса о метках Пожирателей.
Эта тема возникла после того как глава отдела Тайн посетовал на кропотливую работу по восстановлению защиты Министерства, которую пробил лорд Поттер, а потом перешел на «размышления вслух», при этом то и дело поглядывая на Гарри, наверно считая, что тот не замечает логических связок.