Он услышал звон цепочки, и дверь распахнулась. Майк быстро опустил взгляд, но не раньше, чем заметил, что она была — слава Богу — полностью одета в чёрное платье в цветочек и пару обалденных ботфортов.
— Я в порядке. Спасибо.
Майк уставился на её обувь и подумал, есть ли у Тиффани такие же. Чёрт. Ему понравилось бы трахать Тиффани только в паре сексуальных сапог.
— Уверена, мисс Грейс? Твой голос звучал не очень хорошо.
— Майк?
— Да?
— Тебе не обязательно пялиться на мою обувь, — сказала она. — Я чувствую себя неловко, разговаривая с твоей макушкой.
— Фрэнки сказал... — Майк прочистил горло.
— Ты уже нарушил правило «дышать одним воздухом со мной», так почему бы не пойти ва-банк и не посмотреть наверх? Я обещаю, что не буду кусаться.
— Я беспокоюсь не о тебе, — сказал он, поднимая взгляд.
— Я возьму вину на себя, — улыбнулась она, хотя её улыбка не совсем коснулась глаз, но всего несколько мгновений назад она плакала, так что он решил, что ей, вероятно, всё ещё грустно.
— Всё в порядке, мисс Грейс. Я немного облажался, когда пришёл. Но я смогу выдержать удар.
— Я уверена, что ты сможешь, но если он ударит тебя из-за меня, его жизнь не будет стоить того, чтобы жить.
Майк расхохотался при мысли о том, что Грейс устроит Фрэнки разнос. Чёрт возьми, он бы с удовольствием на это посмотрел. Но она была принцессой мафии, дочерью грёбаного босса Нью-Йорка. Она привыкла командовать людьми, и, судя по шраму на её лице, ей было не привыкать к насилию. Он полагал, что не многие заметят шрам, но не часто он видел женщину с такой отметиной, которая обычно была присуща мафиози. Не то чтобы это умаляло её красоту. Чёрт, это просто заставляло её выглядеть немного задницей, а красивая женщина задира — вообще огонь.
— Так ты в порядке? — Он потянулся, чтобы вытереть непрошеную слезу с её щеки, и вовремя спохватился. Говорить и дышать рядом с ней было плохо. Прикосновение было бы намного хуже.
— Ну, я была в порядке прошлой ночью, когда звонила в больницы и полицейские участки, пытаясь найти своего отца. И когда ожидала возвращения Рокко, чтобы я могла отчитать его за то, что он бросил меня, когда он знал, что я хочу пойти с ним.
Её голос звучал так свирепо, что Майк почти не мог поверить, что это та же самая женщина, рыдания которой он слышал всего несколько минут назад. Если бы он не знал, каким бессердечным безжалостным ублюдком может быть Фрэнки, он почти пожалел бы его, когда ему придётся вернуться и ответить Грейс за то, что он оставил её дома.
— Я нашла его в больнице Святого Иоанна, — продолжила она. — Он был в операционной всю ночь, и медсестра только что позвонила мне, чтобы сообщить, что он выйдет из реанимации через час, но всё выглядит не так хорошо, поэтому они собираются перевести его в отделение интенсивной терапии. Никто не видел моего брата, и я здесь, а не там, где мне нужно быть. — Её нижняя губа задрожала.
— На самом деле, если честно, это была действительно дерьмовая ночь, так что ты прав. В данный момент я не в порядке, но после того, как мы выберемся отсюда, я буду в порядке. — Она обернулась. — Ты можешь застегнуть мне молнию?
Тпру. Тпру. Тпру. Голова Майка закружилась от слишком большого количества информации, которую он не мог обработать сразу, и предупреждающих звоночков, кричащих об ОПАСНОСТИ в его голове.
Слишком поздно его мозг отметил кремовую кожу её обнажённой спины, нежный изгиб шеи, сексуальную бретельку лифчика. Нет. Нет. Нет. Он только что не видел женщину Фрэнки под одеждой. Он только что нашёл девушку своей мечты, Тиффани. Жизнь не может быть такой жестокой.
Не замечай этого. Не замечай этого. Он попытался выкинуть этот образ из головы.
— Может быть, ты могла бы... э-э... просто использовать... вешалку, — предложил он.
— Застегни, — скомандовала она.
Итак, он попрощался с яйцами, которые хорошо послужили ему, когда он привёл Тиффани домой, чтобы познакомить с Эйсом, его питбулем, и дворняжкой Митзи, и с сердцем, которое забилось, когда она поцеловала его на прощание, и с мышцами, которые она сжала, когда они шли по улице, и с мозгом, который не мог придумать выход из этой ситуации.
Он застегнул молнию, стараясь не касаться её кожи. А потом он затаил дыхание, ожидая наступления апокалипсиса.
— Мой друг Итан предложил прийти сюда с какой-нибудь одеждой, но я думаю, что будет быстрее, если я просто пойду домой и переоденусь, потому что наш дом находится по дороге в больницу. — Она протиснулась мимо него и пошла по коридору. — Пойдём. У нас есть всего час, прежде чем я смогу приехать повидаться с отцом. Я подозреваю, что всё будет бесконечно хуже для нас обоих, если ты позволишь мне уйти отсюда одной.
Выбраться отсюда? Она уходила? Кем был Итан? Где был дом? Почему перед её платья был мокрым? И что ещё более важно, сказал бы Фрэнки, что это нормально?
Он проверил свой телефон. Никаких сообщений. Христос. Фрэнки взбесится, если её не будет в квартире, где он её оставил. Майк быстро двинулся на перехват и встал перед лифтом.
— Ну, я не знаю, мисс Грейс. Фрэнки думает, что тебе сейчас опасно выходить на улицу. Как насчёт того, чтобы просто подождать, пока он не вернётся...
— Я ждала всю ночь, — сказала она дрожащим голосом, и впервые он заметил тёмные круги у неё под глазами. — Мой папа находится на системе жизнеобеспечения. Он может не выжить. Я должна идти. Сейчас же.
— Позволь мне написать Фрэнки и спросить, — взмолился он, доставая свой телефон. — Может быть, он позовёт ещё нескольких парней пойти с нами.
— Я не хочу ехать в больницу с кучей бандитов на буксире, — отрезала она, выпрямляясь во весь рост. И вдруг она стала похожа на принцессу мафии, если не считать заплаканного лица и промокшего платья. — Только с тобой. Вот и всё.
— Со мной? — Его голос повысился в тоне.
— Да. С тобой. И ты пока не собираешься говорить Рокко. В Нью-Йорке он всегда был чересчур заботлив, но теперь, похоже, у него развилась очень властная жилка, и я не могу рисковать, чтобы он встал у меня на пути. Мы поедем ко мне домой, чтобы я могла переодеть эту окровавленную одежду, а потом отправимся в больницу и проверим ситуацию. Как только я узнаю, что происходит, тогда мы дадим ему знать, где мы находимся.
— Ты знала Фрэнки до Вегаса? — судорожно вздохнул Майк.
— Да. Но я знаю его как Рокко, а не как Фрэнки. Почему ты называешь его Фрэнки?
— Это прозвище, — сказал Майк, пожимая плечами. — Например, как Луи Лоллипопс (*Lollipops — леденцы, прим.перев.) или Винни Карвосш (*Carwash — автомойка, прим.перев.). Парни называют меня Майки Мускулс (*Muscles — мускулы, прим.перев.), потому что я владею сетью боксёрских залов и провожу много времени на тренировках. Моё настоящее имя Луис, но прошло так много времени с тех пор, как меня так называли, что я зовусь просто Майк. Я легко отделался по сравнению с некоторыми. Есть один парень по имени Малыш Дик.
— Но почему Фрэнки? — спросила она.
— Это случилось до меня, но, по-видимому, однажды ночью он совершенно обосрался, если ты простишь мой французский, и начал петь песни Фрэнка Синатры в туалете ночного клуба. После этого все стали называть его Фрэнки.
— Какая песня? — Она замерла, и её глаза наполнились слезами.
— Не знаю, мисс Грейс. Меня там не было. Хотя мистер Тоскани или мистер Риццоли могли бы вам сказать. Я слышал, ты с ними уже встречалась. — Он слегка усмехнулся ей, надеясь, что, возможно, она забудет о своём безумном плане, если он сможет продолжить разговор. — Есть ли какая-нибудь песня, посвящённая ему? Может быть, пустить слух повсюду...
Её взгляд стал отсутствующим, и она вздохнула.
— Нет. Ничего, чем я могла бы поделиться. — А затем её лицо снова напряглось. — Пойдём? На чём ты ездишь?
Очевидно, она не собиралась менять своего решения и смирно сидеть в квартире в ожидании возвращения Фрэнки. В Грейс был огонь, и, если не брать её на руки, для чего потребовалось бы прикоснуться к ней, он никак не мог сказать дочери нью-йоркского босса, что делать. Он был солдатом, точнее, солдатом мафии, и единственными людьми, стоявшими ниже его в иерархии Коза Ностры, были соучастники, такие как Паоло, и команда Де Лукки. Конечно, ни с одним членом команды Де Лукки не обращались иначе, как с эквивалентом капо — опасного капо, который мог перерезать вам горло ещё до того, как вы узнали, что он рядом.